Репортаж ведет редактор - Вячеслав Иванович Дробышевский

о воспитательной работе среди населения. Она там не велась совершенно. Вскоре после корреспонденции в газете появилось постановление Ленинского райкома партии. Райком наметил конкретные меры, чтобы поправить дело. Но это были именно наметки. Через какое-то время редакции предстояло обязательно вернуться к ним, посмотреть, как они воплощаются в жизнь. Рассказывая о мерах, принятых по выступлению газеты, нельзя ограничиться сообщением о том, что обещано сделать. Читатель вправе знать, как выполнены обещания, что сделано фактически.

Времени прошло достаточно, и на днях мы решили поинтересоваться, как идут дела в поселке «Самстрой». По следам своей августовской корреспонденции отправилась Нина Булычева. Первый же человек, встреченный журналисткой на улице «Самстроя», одобрительно отозвался о поселковом общественном совете, рассказал, как найти председателя. Им работает начальник смены стана «1020» трубопрокатного завода коммунист А. Шевченко.

В совете четыре секции: бытовая, культурно-массовая, спортивная и секция по работе с детьми. Каждая возглавляется опытным человеком. Все секции работают. В теплую пору поселковые активисты организовали демонстрацию кинофильмов на открытой площадке, там впервые зазвучало слово лектора.

Организован в поселке и женсовет. Он тоже запевала добрых дел. Осенью женщины садили деревья на улицах. Теперь взялись за создание библиотеки, которая будет работать на общественных началах. Члены женсовета помогают «трудным» семьям, устраивают детей в интернат, улаживают супружеские ссоры.

По вечерам на улицах «Самстроя» регулярно патрулируют люди с красными повязками на рукавах. Это — добровольная народная дружина, возглавляемая сварщиком стана «1020» коммунистом Н. Биткиным.

Многого добилась общественность в улучшении бытовых условий самстроевцев. В двухквартирных домах, куда жильцы носили воду ведрами, проведен водопровод. Закончена теплофикация квартир, отремонтирована линия электропередачи.

Обо всем этом Нина Булычева и рассказывает читателям. Ее корреспонденция «Перемены в поселке» идет в завтрашнем номере под рубрикой «Возвращаемся к напечатанному». Причем мы возвратились не только к разговору о «Самстрое» — вновь обратились к теме воспитательной работы на городских окраинах. Журналистка напоминает: «Хуже в некоторых других поселках, в частности в Сухомесово. Народная дружина здесь распалась. Общественный Совет и женсовет существуют формально». И заканчивает: «Ленинский райком партии добился серьезного улучшения дел в поселке «Самстрой». Этого можно добиться и в других поселках».

Если в Сухомесово тоже наступят отрадные перемены, значит, газета снова попала в цель.

26 декабря

СУД ТОВАРИЩЕЙ

Разные письма приходят в редакцию. В одном — рассказ рабочего о своем товарище, внесшем рационализаторское предложение. В другом — совхозный зоотехник делится опытом выращивания телят без единого случая падежа. В третьем — пенсионер предлагает через газету всем желающим безвозмездные посылки — семена цветов, полученные ценой многолетнего труда. Пишут о врачах, самоотверженно стоящих на страже жизни и здоровья людей, о производственных успехах больших и маленьких коллективов, о всяческих неполадках, мешающих двигаться вперед. Таких писем огромное большинство. В каждом из них чувствуется забота автора об общем деле, стремление сделать нашу жизнь еще ярче, богаче, счастливей.

Но нет-нет, да и попадется в редакционной почте конверт, из которого повеет обывательской гнилью. На днях я прочел подобное послание. Сочинитель его пожелал остаться неизвестным. «Я, старый коммунист, проработавший на производстве более 40 лет, — пишет он, — не могу терпеть таких порядков». И дальше — злопыхательское оплевывание Родины, грязная клевета на рабочий класс, на советское государство, на Коммунистическую партию. Анонимщик был, конечно, уверен, что его авторство навсегда останется тайной. Но вот тайное стало явным, и он сидит перед работником редакции. Здоровенный, сутуловатый мужчина лет сорока с широким лицом и тупым, угрюмым взглядом маленьких серых глаз. Сидит и бормочет:

— Бес попутал… Больше не буду клеветать… Прошу поверить…

Нет, бес тут не при чем! И газета, в данном случае, не может молчать. Перед нами — проповедник враждебных взглядов. В его лице мы столкнулись с конкретным проявлением буржуазной идеологии. На конкретных примерах и надо показать вред этих взглядов, человеконенавистническую сущность этой идеологии. Пускай советский человек учится распознавать ее носителей. Пускай они вызывают справедливый гнев и презрение!

Развенчав анонимщика в газете, Клавдия Павловна Кузнецова так закончила свою статью «На суд товарищей!»:

«Хотелось бы поверить вам. Но поверит ли коллектив? Об этом надо спросить его. Пусть он вас судит».

Третьего дня мы с Клавдией Павловной отправились на общее собрание рабочих и служащих в Челябинское управление № 2 треста «Союзпроводмеханизация». К началу собрания в просторном, ярко освещенном красном уголке не осталось ни одного свободного стула. А люди все подходили, становились в проходе. Те, кому не хватило места в красном уголке, теснились у открытых дверей в коридоре.

Статью зачитывать не пришлось — ее читали все. Собравшимся была прочитана сама анонимка. Реагировали на нее с болью и гневом. Я видел в глазах участников собрания и ярость, и возмущение, и брезгливость. Только один человек не показывал глаз — сам анонимщик, фрезеровщик мастерских управления № 2. Он сидел согнувшись, низко опустив голову. Широкая спина его, плотно обтянутая серой телогрейкой, ни разу не шевельнулась.

Когда председатель пригласил желающих высказаться, взметнулось сразу несколько рук. Никогда, наверное, сочинитель клеветнического письма не слышал в свой адрес того, что услышал на сей раз в красном уголке. Клевету на рабочий класс, на свое государство, на ленинскую партию каждый воспринимал не только как антиобщественный поступок, но и как глубокую личную обиду.

— Мы гордимся своим коллективом, — чеканил слова токарь Евгений Соколов. — Ребята, прокладывавшие путь газопроводу Бухара — Урал или водовод в пустынях Средней Азии, — это же герои! А он всех нас охаял, оплевал.

Приземистый, крепко сбитый шофер С. Минкин, забывший, видимо, снять свой дубленый черный полушубок, не сказал, а отрубил:

— Это не ошибка, а сознательная подлость!

Высокий, ладно скроенный прораб Н. Федчук, быстро проведя рукой по темным волнистым волосам, заключил свою речь категорическим требованием:

— Стал клеветником — гнать из коллектива!

Требование это повторяли многие. Вместе с тем выступавшие пытались осмыслить, как могло произойти такое. Вспомнили, как этот рабочий огораживал свой дом забором, как ухитрился получить вместо одного огородного участка три, как торговал на базаре картошкой и помидорами. Напомнили «хозяину» об огромной злой собаке, привязанной во дворе, о плане строительства личного водопровода… Как видно, в том и беда: не доглядели, что душу свою забором от народа отгородил.

— Очень плохо, — подчеркнул машинист экскаватора М. Нужнов, — что проглядели мы обывательские замашки у человека. А ведь они и раньше проявлялись. Знали же мы, что этот тихоня писал кляузы на товарищей, что соседей выжил, когда захотел стать единоличным собственником дома. Знали, но не придавали значения. А прощать нельзя!

— Пять лет он со мной работает, а настоящее его лицо я узнал только теперь, — заметил