Эдуард Лимонов - Андрей Балканский

Среди сотен акций прямого действия, проведенных нацболами, особо выделяются и остаются по сей день непревзойденными две — захваты кабинета вице-премьера Михаила Зурабова в августе и приемной администрации президента в декабре 2004 года. Стоит напомнить, что затеянная правительством летом того года отмена льгот для пенсионеров, инвалидов и прочих незащищенных категорий населения стала поводом для наиболее масштабных социальных протестных выступлений граждан в постсоветской истории России. Обещанные властями денежные компенсации не покрывали всех издержек, а такие новшества, как отмена бесплатного проезда для стариков, ударили по карманам многих миллионов людей. Кроме того, пенсионеры — как ни странно — оказались одной из наиболее организованных корпораций в российском социуме, показавшей, что умеет отстаивать свои интересы.

Во время голосования в Думе по принятию «монетизационного пакета» в ответ на реплики, что «народ выйдет на улицы», вице-премьер Михаил Зурабов бросил: «Никуда ваш народ не выйдет». И просчитался. Самыми первыми вышли нацболы.

2 августа 2004 года несколько десятков националбольшевиков проникли в здание Министерства здравоохранения и социального развития и заняли кабинет Зурабова. Сам министр в тот момент на месте отсутствовал. Нацболы жгли файеры, вывесили из окон флаги, разбрасывали листовки, скандируя: «Зурабов — враг народа!», «Долой правительство и Думу!», «Народу — бесплатную медицину, министров — на гильотину!».

Именно во время этой акции фотокором «Associated Press» был сделан снимок, обошедший все мировые СМИ:

Максим Громов выкидывает из окна обнаруженный им в кабинете портрет президента Владимира Путина. Это был демонстративный жест неповиновения в адрес хозяев Кремля. Возможно, именно эта фотография, которая, безусловно, легла на стол президенту в папке с ежедневными публикациями, предоставляемыми ему пресс-службой, и определила жестокость дальнейшего наказания.

Семеро участников акции — Громов, Анатолий Коршунский, Олег Беспалов, Григорий Тишин, Анатолий Глоба-Михайленко, Сергей Ежов и Кирилл Кленов — получили по пять лет лишения свободы. Причем Громов отсидел свой срок от звонка до звонка, проведя 250 суток в штрафном изоляторе, показав пример стойкости и мужества и став с тех пор главным героем партии.

У прокурора Сергея Циркуна в финале процесса случилась истерика. «Вы, большевики, у власти были, вы моего прадеда к стенке поставили как буржуя! — кричал он родителям подсудимых. — И глазом никто не моргнул! Ненавижу я вашу власть большевистскую! Поняли?! Ненавижу! Коммунисты проклятые! А что вы со страной делали?! А когда вы беременным женщинам саблями пузы рубили?! Вам было жалко?! Вы, борцы за классовую идею! Царскую семью расстреляли! Вам не жалко было. Да?! Ну! Стреляйте в меня! Повесьте! Ненавижу вас, коммуняки проклятые! Поняли?! Всегда буду вас ногами топтать! Ну, давайте! Я один — вас много!»

Все это было заснято на видео и после обнародования записи руководство Генпрокуратуры было вынуждено невыдержанного носителя мундира уволить.

А спустя три месяца прошел аналогичный мирный захват приемной аадминистрации президента. В нем участвовали уже 39 человек, из них — восемь девушек. Нацболы пришли в приемную администрации президента (на прием к тогдашнему советнику Путина Андрею ИлЛарионову), забаррикадировались в зале и выдвинули требования отставки руководства страны, изменения политического курса и освобождения осужденных по делу Минздравсоцразвития товарищей. Все 39 человек были арестованы, им предъявили обвинения в массовых беспорядках (в отдельно взятой комнате). Поскольку дело происходило 14 декабря, участников акции стали называть «декабристами».

Процесс с участием большого числа адвокатов, родителей, с пристальным вниманием прессы, вышел нервным. «В деле “39-ти декабристов”, как окрестили его журналисты, и без того было столько всего наносного, лишнего, показушного, истеричного и лживого, что это дело, чуть ли не с первых его дней, превратилось в дурную, любительскую постановку с множеством актеров и режиссеров, их родственников и знакомых, которые лезли каждый со своими советами, идеями и инициативами, собирали собрания у дверей суда, похожие на собрания обманутых вкладчиков или членов жилищного кооператива. В итоге весь этот “цирк-шапито” легко мог рухнуть на головы присутствующих и похоронить их под своими сводами, — писал Сергей Беляк, защищавший нескольких участников акции, в своей книге «Адвокат дьяволов». — И вообще, признаюсь, ко всем этим девочкам я относился, как к своим детям. Что, безусловно, неправильно, потому что из-за этого я переживал за них больше, чем того требовалось для дела. Да и Лимонов меня постоянно критиковал: “Что ты к ним относишься, как к маленьким! Они давно не дети, они — взрослые люди…”».

Процесс продолжался год. По его окончании большинство участников акции вышли на свободу, но несколько человек, которых следствие сочло организаторами и наиболее активными участниками, получили серьезные сроки.

Именно эти два отчаянно смелых АЛД социальной направленности в итоге снискали нацболам славу и сочувствие в народе. Тема защиты русского населения в странах СНГ или территориальных вопросов находилась тогда на глубокой периферии общественного сознания. Акции в Севастополе и Риге или попытка поднять восстание в Казахстане находили отклик лишь среди узкого круга тех, кто интересовался этой проблемой. Тем более что и СМИ освещали все это крайне скупо. А вот благодаря протестам против отмены льгот, которая касалась десятков миллионов людей, партия оказалась в тренде актуальной российской политики.

«Еще на заре путинской эпохи Эдуард Лимонов открыто предлагал власти сотрудничество в деле защиты интересов России и русских в ближнем и дальнем зарубежье, — писал тогда автор на сайте АПН. — Понятно, что нацболы могли бы делать то, чего не могут дипломаты, задействовав против особо одиозных антироссийских политиков и режимов весь арсенал бархатного террора. Предложения Лимонова остались без ответа. В итоге энергия НБП оказалась направлена не вовне России, а внутрь страны, против самого Путина. Таким образом, режим сам вырастил враждебную ему уличную партию, с которой теперь непонятно что делать… Сегодня России вновь необходимо обновление (лучше через “бархатную революцию”, чем через кровь и гражданскую войну). Значит, девизом патриотов должен стать ницшеанский рецепт добродетели: падающее — подтолкни».

В совокупности же вся партийная активность заставила говорить о Лимонове как о главном несистемном оппоненте власти. Упомянутый выше прокремлевский политолог Павел Данилин, подсчитав количество акций НБП в разных городах в середине нулевых годов, пришел к выводу, что это — самая массовая и активная молодежная сила в стране и потребовал вновь отправить Эдуарда в тюрьму за антигосударственную деятельность.

Поменялось отношение к партии в СМИ. Журналист, как позже отметил Лимонов, во многом либеральная профессия. К концу первого срока Путина в этих кругах стало модным его поругивать, и яркие антипутинские акции освещались с сочувствием в тех же изданиях, где раньше нас выставляли исключительно фашистами или жуткими маргиналами. «Коммерсантъ», «Эхо Москвы», «Новая газета» стали писать и говорить о нацболах