Эдуард Лимонов - Андрей Балканский

Цитирую собственный текст в «Лимонке», написанный по горячим следам:

«То, что происходило на священном для каждого ленинградца месте, не поддается описанию. Нацболов безжалостно били ногами, кидали прямо к подножию надгробных камней революционеров. Одного били головой прямо о высеченное в камне стихотворение Луначарского. Потом бегом подводили к микроавтобусам и заталкивали внутрь. Всего было схвачено 37 человек.

Начальник питерского ГУВД Михаил Ваничкин, оправдываясь после “кровавого воскресенья”, заявил, что нацболы первыми начали избивать сотрудников милиции. В подтверждение приводилась информация о каких-то двух милиционерах, попавших в больницу. Вскоре мы выяснили, кто это такие: двое оперов в штатском, внедрившихся в наши ряды, действительно были сильно избиты собровцами. Мы слышали их испуганные крики “я свой, я свой”. Один из них сразу понял, что надо делать: лег на землю и положил на спину раскрытое удостоверение. Собровец подбежал к нему и уже было замахнулся для удара, но, увидев “корочку”, спросил: “А ты чего лежишь?” На что тот ответил: “Я лучше жопой вверх полчаса полежу, чем потом полгода в больнице валяться”. Другим повезло меньше. Из отделения их сразу забрали в больницу.

По громкоговорителю на Марсовом поле зачитали некую листовку, которую мы якобы распространяли — бред воспаленного воображения “специалистов” в погонах. Листовка гласила, что мы приглашаем в город сподвижников Бен Ладена для совместного проведения терактов. В микроавтобусе, куда меня забросили, собровец бил Сергея Гребнева, который, как культурный человек, попытался сесть: “На пол, сука, на пол!” Мы легли на пол, сверху накидали еще кучу народу. Получилась нормальная такая душегубка. Час езды по городу — и можно было бы трупы за ноги вытаскивать. В давке Игорю Бойкову пережало нерв на руке, теперь она парализована. Лежа снизу, я слушал, как псих-собровец по имени Олег молотит по чьим-то ребрам ногами с истеричными криками: “Что, сука, глобалист х…ев, драться вздумал?!!!”…

В 79-м отделении милиции, куда нас доставили, всех поставили лицом к стенке, скомандовав: “Стены кровью не пачкать”. То, что происходило в отделении, шокировало дежурных ментов: никогда при них так не обращались ни с какими бандитами и убийцами. Наконец избиения закончились. Сначала нас — больше 30 человек — попытались закинуть в одну камеру размером полтора на полтора метра. В дикой давке раздался бодрый голос Жени Павленко: “Гордитесь, здесь находится элита Петербурга!”».

Сломанные носы и ребра, кровоподтеки, синяки. И нам еще повезло по сравнению с недавно пришедшим в партию Андреем Райковым, которого после отказа сотрудничать (то есть стучать на товарищей) бросили в автобус к собровцам, и там этот псих Олег сломал ему руку о колено.

Андрей Райков был поэтом и периодически печатал в «Лимонке» такого рода стихи:

Все в старой кинохронике — загадка,

И выбритый висок ласкает глаз,

И Гитлер в упоении припадка

Уверенной рукой ровняет груды масс.

И хитрый Сталин в Ялте, будто бы в сторонке

Тихонько ухмыляется в усы,

Еще не лидер в ядерной он гонке

И метр за метром старой кинопленки…

Судьба его впоследствии сложилась трагично. Через несколько лет из партии он ушел, затем уехал из Петербурга в Северодвинск, устроился там работать почтальоном, словно стремясь уйти подальше от привычного человеческого общества, где он не находил себя. Пытаясь покончить с собой, он уходил зимой без одежды в лес, надеясь замерзнуть. Не смог, в итоге задушился, надев пакет на голову. Только через несколько дней милиция по зову соседей, вскрыв дверь, нашла тело и початую бутылку водки на столе.

Похожим способом в том же 2013 году покончил с собой еще один публиковавшийся в «Лимонке» поэт — бежавший в Лондон и почувствовавший себя никому не нужным и невостребованным олигарх Борис Березовский. Только он задушился шарфом, привязав его к батарее в ванной комнате. В 2006 году в газете вышло вот такое его стихотворение:

CONFUSION

Моей замкнувшейся судьбы

Круги без квадратур.

Любые «если» и «кабы»

Ведут на новый тур.

Порывы ветра в сотни флейт,

И дождь стучит в окно.

Between the iron gates of fate[7]

Другого не дано.

Глава пятая

ВРЕМЯ БОЛЬШИХ КОАЛИЦИЙ

Вскоре после выхода из тюрьмы Лимонов обратился ко мне с просьбой: «Смотрите, Андрей, есть такой политолог Стас Белковский, у нас хорошие рабочие отношения. Он выпустил повесть “Либертриллер” под псевдонимом Андрей Штольц. По легенде, это капитан, ветеран горячих точек, член питерского отделения НБП, прикованный к инвалидной коляске. Сможете помочь ему в раскрутке книги?»

Пообедав втроем с Эдуардом и Стасом, я получил в подарок от последнего его книжку. Это был действительно отменный, хорошо иллюстрированный политический детектив, в котором главный герой убивает, мстя за развал СССР, статусных либералов — Галину Старовойтову, Сергея Юшенкова, Владимира Головлева. По понятным причинам Белковский не хотел публиковать его под своим именем, и вот понадобилось записать от имени автора выступление, которое потом крутили на презентации книги в бункере НБП.

Станислав — полный, невысокого роста и мефистофелевского типа деятель — постоянно генерировал какие-то идеи. Их было столько, что у него имелся даже специальный шнурок, который он постоянно вертел в руках, чтобы сосредоточиться. Согласно придуманной им собственной биографии он:

родился в 1970 году в Венеции в семье итальянского коммуниста. В 1976 году перевезен в Москву, усыновлен генерал-полковником КГБ СССР, имя которого не разглашается;

в 1992 году окончил Гейдельбергский университет. Защитил диплом на тему «Философия чистого листа»;

в 1992–2000 годах работал в органах германской разведки, в том числе на территории России. Обеспечивал контакты спецслужб ФРГ с рядом леворадикальных организаций. В 2000 году сдался российским властям.

На самом деле Белковский, естественно, родился в Москве, окончил факультет экономической кибернетики, а в 1990-е занялся политическим консультированием. (Впрочем, с Италией его связывает наличие квартиры в Венеции.) Известность он приобрел уже в нулевые годы. В частности, в связи с докладом «Государство и олигархия», который был выпущен незадолго до ареста Михаила Ходорковского и сочтен либеральной общественностью идеологическим основанием репрессий против ЮКОСа. К середине десятилетия он уже конкурировал с Глебом Павловским за право называться российским политологом № 1.

Павловский с его Фондом эффективной политики, интернет-проектами и издательством «Европа» напрямую обслуживал администрацию президента. Белковский создал Институт национальной стратегии и стал работать