Башни Ангкора - Борис Павлович Виноградов

организации, союзы рабочих, крестьян, интеллигенции. Наиболее сильную группировку представляли «красные кхмеры», имевшие свою армию в джунглях, которая почти целиком уже находилась под контролем Пол Пота. Это была революционная армия, созданная на основе партизанских отрядов в 1968 году. Слабые позиции имели те кхмерские коммунисты, которые в 1954 году ушли во Вьетнам и теперь подключились к фронту. Влияние их в массах ослабело, все посты в партии были у сторонников Пол Пота.

Внешне руководство «красных кхмеров» держалось в тени, не раскрывая своих планов. Иенг Сари, прибыв из джунглей в Пекин в 1971 году, заявил: «Что касается военно-политического единства НЕФК, то оно сейчас полное. Всякое деление на красных и некрасных будет смертельно для будущей независимой и нейтральной Кампучии».

После образования фронта Иенг Сари находится в джунглях и считается вторым человеком в партии после Пол Пота. А в руках последнего сосредоточена была уже вся власть. В сентябре 1971 года состоялся второй партийный съезд «Ангка», на котором Пол Пот переизбирается генеральным секретарем. Вместе с тем ему подчиняется и армия как председателю Военного комитета ЦК партии, командующему частями НОАК.

Вооруженные силы росли очень быстро за счет новобранцев из сельских низов, крестьян, спасавшихся от бомбежек, добровольцев, выразивших желание бороться против агрессоров, солдат и офицеров, дезертировавших из лонноловских частей. Многослойная структура армии затрудняла ведение согласованных боевых действий. И Пол Пот с первых дней стал бороться за создание единого командования, конечно же, под его эгидой. К тому же боевые отряды «красных кхмеров» выглядели наиболее боеспособными. Постепенно все воинские формирования, входившие в НОАК, попадали под его контроль. Полпотовские офицеры ставились на командные посты, старых офицеров или понижали в должности, или убирали совсем. Обязанности начальника генштаба НОАК тогда исполнял Сон Сен — будущий министр обороны в полпотовском правительстве. В состав высшего руководства также входил Нуон Чеа, возглавлявший политическое управление в армии и отвечавший за идейно-воспитательную работу.

Как мы уже говорили, вербовка велась в основном среди малограмотной молодежи из нацменьшинств, и обучение ее было возложено на полпотовских комиссаров. Новобранцы подвергались предварительной идеологической обработке на специальных курсах, а потом проходили закалку на полях сражений. Ежедневные теоретические накачки, участие в митингах и собраниях, атмосфера доносов и слежки делали из молодых рекрутов фанатиков полпотовской партии, слепых исполнителей ее воли. Таким образом, то, что на международной арене выглядело как широкое патриотическое движение, возглавляемое Королевским правительством национального единства (КПНЕК), на деле являлось подготовкой условий, расчисткой поля для полпотовского «эксперимента». К 1973 году «красные кхмеры» полностью удерживали фронт, а когда в соответствии с Парижскими соглашениями из Кампучии ушли вьетнамские добровольцы, стали безраздельными хозяевами в освобожденных районах.

Постановления и инструкции КПНЕК они уже не воспринимали всерьез и проводили кооперирование крестьян и другие реформы по-своему. Всеми делами в освобожденных районах заправляло их собственное правительство, не желавшее считаться с сиануковским кабинетом.

Мне рассказывали, как полпотовцы тогда уничтожали коммунистов, которые вернулись из Вьетнама, воевали, а потом остались в освобожденных районах на руководящих постах.

В результате партийной чистки были ликвидированы почти все, кто когда-то учился в Советском Союзе или в других социалистических странах. Пока Пол Пот видел, что ему не обойтись без военной помощи Вьетнама, он вел двурушническую политику, с одной стороны используя эту помощь, с другой, где позволяла обстановка, — насаждая свои порядки. А в 1973 году, почувствовав свободу рук, перешел к более активным действиям.

Капитан Вьетнамской народной армии Зыонг Дык Тьем, участник боев за освобождение Кампучии от лонноловского режима, рассказывал мне как-то в Ханое:

— «Красные кхмеры» нередко устраивали засады для вьетнамских солдат, стреляли им в спину, наводили на минные поля... Однажды они учинили кровавую бойню наших бойцов в провинции Кампот. В нашем лагере, который стоял в джунглях, было много раненых. Бандиты напали неожиданно и стали расстреливать в упор всех, кто лежал в лазарете или находился на дежурствах. Я со своим взводом выполнял боевое задание и, возвращаясь, услышал стрельбу. Мы прибежали поздно. В живых среди наших остались единицы. Но тогда мы имели приказ не стрелять в «красных кхмеров», даже если они будут провоцировать столкновения. А случаев таких было немало, когда они захватывали наши военные склады, запрещали кампучийскому населению продавать нам продукты. Мы знали, что полпотовцы разжигают антивьетнамские настроения среди крестьян, но интересы общей борьбы требовали сохранять выдержку.

В июне 1978 года на заседании бюро ЦК своей партии Пол Пот зачитал списки коммунистов, убитых «красными кхмерами» в 1972—1973 годах, и назвал их уничтожение «важной победой в борьбе за утверждение власти партии». Список возглавлял председатель партии Сон Нгок Минь, убитый в декабре 1972 года.

ВСЯКИЙ раз, приезжая в Пномпень в первый год после его освобождения, я непременно старался узнать что-то новое о работе комиссии по расследованию преступлений свергнутого режима. Мои коллеги из СПК — народ наиболее осведомленный в жизни страны — как могли помогали мне. Как-то летом 1980 года я зашел в здание агентства, стоящее на проспекте Сон Нгок Миня, и встретил там своего знакомого Кео Зука. Он собирался поехать на остров Кохтмей на Бассаке, чтобы заснять обнаруженные там новые следы полпотовских зверств. Укладывая в репортерскую сумку блокнот, фотокамеру, пленку, Кео Зука предложил мне присоединиться к нему.

— Катер отправляется завтра утром, приходи к мосту, там и встретимся, — сказал он.

По утрам у излучины Бассака, там, где река на окраине Пномпеня отворачивает от Меконга и несет свои воды в южном направлении, всегда много народу. Здесь прямо под пролетами моста раскинулся шумный рыбацкий рынок. Отваливая от берега, уходят на промысел долбленые рыбацкие лодки; воловьи упряжки, груженные овощами и фруктами, катят по широкой выгнутой спине моста в столицу. Как и договорились, мы встретились с Кео Зука в условленном месте и в ожидании катера присели в тени. Косые лучи солнца скользили по набережной, вплетаясь в ажурное кружево молодого бамбука. Катер почему-то задерживался, и у нас было достаточно времени наглядеться на окружающую жизнь. Приятно было видеть безмятежные лица людей, встречать их спокойные взгляды и приветливые улыбки. Мелкие штрихи рисуют большое полотно...

Но разговор шел о другом. То ли чувствовалась близость Туолсленга, до которого было рукой подать, то ли над нами довлела серьезность предстоящих дел, определявшая настроение, но картины мирной жизни не могли отвлечь нас от мрачных мыслей о былом. Кео Зука рассказывал, что в архивах Туолсленга была найдена фотография, где он еще маленьким снят с отцом. Он достал из кармана этот снимок и показал мне. На