Маршал Победы Жуков - Сергей Анатольевич Жевалов

А в книге «Беру свои слова обратно» мистер Резун утверждает, что в операции «Марс», которая проводилась с 25 ноября по 20 декабря 1942 года, Г.К. Жуков задействовал 22 армии:

«Так вот, для того чтобы всего лишь содействовать окружению семи (как планировалось) германских дивизий под Сталинградом, Жуков на другом направлении проводил грандиозную “отвлекающую” операцию, для участия в которой привлекались три воздушные армии (1-я, 3-я, 6-я), одна танковая (1-я) и восемнадцать общевойсковых армий (1-я и 3-я ударные, 5, 11, 20, 22, 27, 29-я, 30-я, 31-я, 33-я, 34-я, 39-я, 41-я, 43-я, 49-я, 53-я, 68-я), пять отдельных корпусов (1-й, 3-й механизированные, 5-й и 6-й танковые, 2-й кавалерийский), десятки отдельных дивизий, бригад и полков»[234].

В новой редакции книги «Беру свои слова обратно» мистер Резун перечислил 22 советские армии. И снова наврал. Потому что:

– 1-я танковая армия вела боевые действия в составе Сталинградского фронта и была расформирована в августе 1942 года. Второй раз 1-я танковая армия сформирована в январе-феврале 1943 года на Северо-Западном фронте. Поэтому эта армия не могла принимать участия в операции «Марс», которая проводилась с 25 ноября по 20 декабря 1942 года;

– 1-я ударная армия, 11-я, 27-я, 34-я, 53-я в 1942 – начале 1943 года участвовали в Демянских операциях.

А 68-я армия была сформирована в начале февраля 1943 года на Северо-Западном фронте. Поэтому она тоже не принимала участия в операции «Марс», которая проводилась с 25 ноября по 20 декабря 1942 года.

Американский военный историк Дэвид Гланц опровергает вымыслы заламаншского мистера. На самом деле во Второй Ржевско-Сычёвской операции (операция «Марс») два советских фронта задействовали в наступлении семь армий из семнадцати:

20-ю (командующий – генерал-майор Кирюхин Н.И.), 22-ю (генерал-майор Юшкевич В.А.), 29-ю (генерал-майор Журавлев Е.П.), 30-ю (генерал-майор Колпакчи В.Я.), 31-ю (генерал-майор Поленов В.С.), 39-ю (генерал-майор Зыгин А.И.), и 41-ю (генерал-майор Тарасов Г.Ф.). Также в операции «Марс» принимали участие: 1-й (командир – генерал-майор Соломатин М.Д.), 3-й (генерал-майор Катуков М.Е.) механизированные, 5-й (генерал-майор Семенченко К.А.) и 6-й танковые (генерал-майор Гетман А.Л.), 2-й гвардейский кавалерийский (генерал-майор Крюков В.В.) корпуса[235].

На страницах 235–236 мистер Резун цитирует статью М. Ходаренка и О. Владимирова:

«О грандиозном наступлении Жукова в ноябре-декабре 1942 года уже написано несколько статей и книг. Чтобы меня не обвинили в злопыхательстве, буду рассказывать о результатах наступления не своими словами, а цитировать других авторов. 8 июня 2001 года в “Независимом военном обозрении” была опубликована статья “Не в бой, а на убой”, рассказывающая о действиях одной только 20-й армии Западного фронта в очередной Ржевско-Сычёвской операции в ноябре-декабре 1942. Авторы статьи – М. Ходаренок и О. Владимиров.

В этой операции 20-я армия Западного фронта, помимо тех сил, которые она имела, получила усиление – два танковых корпуса, восемь отдельных танковых бригад и соответствующее количество артиллерии. Подзаголовки статьи: “Неудачное начало”, “Сражение за огороды деревни Жеребцово”, “Упрямство, переходящее в безумие”. Последний подзаголовок очень точно характеризует действия “величайшего стратега ХХ века” Жукова. Вот выдержки из статьи:

Войска 25 ноября фактически посылались не в бой, а на убой, под хорошо организованный огонь врага.

Две стрелковые бригады 8-го гвардейского стрелкового корпуса – 148-я и 150-я четыре дня штурмовали село Хлепень, расположенное на высоком берегу Вазузы… под селом практически в полном составе полегли 148-я и 150-я стрелковые бригады, в которых кроме штабов и подразделений обеспечения не осталось никого.

Неумолимая Ставка и ее представитель Георгий Жуков требовали только одного – наступления во что бы то ни стало. 20-я армия была дополнительно усилена 5-м танковым корпусом и четырьмя стрелковыми дивизиями.

Поле битвы было усеяно нашими сгоревшими танками. В частности, уже 6 декабря шесть танковых бригад 20-й армии из восьми, потерявшие почти всю материальную часть, были отведены для восстановления боеспособности в тыл.

Уже 13 декабря 6-й танковый корпус имел в строю 26 танков, а два дня назад введенный в сражение 5-й танковый корпус – только 30. Один танковый корпус вел бой за деревню Малое Кропотово, второй пытался взять штурмом село Подосиновка.

За неделю (11–18 декабря) крайне кровопролитных, ожесточенных и по своей сути безрезультатных боев наступательные возможности 20-й армии были окончательно исчерпаны. Закончились боеприпасы и горюче-смазочные материалы. Почти полностью была потеряна материальная часть всех восьми танковых бригад и обоих танковых корпусов. Оставшиеся в живых люди, по нескольку суток находившиеся без сна и пищи, были предельно измотаны и смертельно устали.

За 23 суток беспрерывных боев войска 20-й армии на 8-километровом участке вгрызлись в оборону противника на 10 километров. Среднесуточные темпы наступления – чуть более 400 метров в сутки. За каждый километр пришлось платить шестью тысячами убитых и раненых воинов.

Примерно по тому же сценарию разворачивались события в полосах наступления других армий Западного и Калининского фронтов.

Общие людские потери Калининского и Западного фронтов составили более 215 тысяч человек убитыми и ранеными».

Ржевскую наступательную операцию можно сравнить с Финской войной. В книге «Последняя республика» мистер Резун пишет о Финской войне в «более светлых тонах»:

«Вывод: Красная Армия прорвала “Линию Маннергейма”, совершив невозможное. Четырежды невозможное. Такое было возможно только у нас. И только при товарище Сталине. И только после великого очищения армии: приказ не выполнен – расстрел на месте. Как расстрел командного состава 44-й стрелковой дивизии перед ее строем.

Прорвать ту оборону нельзя. Даже если бы была комфортная плюсовая температура. Даже если бы не было снега. Даже если бы светлое время суток длилось круглосуточно. Нельзя.

Вообще, если в двадцатом веке одна армия встала в глухую оборону, прорвать ее фронт вовсе не так просто. Посчитайте, сколько раз за всю Первую мировую войну немцам, британцам, американцам или французам удавалось прорвать фронт обороны противника. Исключением была Русская армия. За всю Первую мировую войну была только одна операция, название которой происходит не от местности, а от имени полководца – генерала от кавалерии Алексея Алексеевича Брусилова, – Брусиловский прорыв.

Если одна армия встала в оборону, если она зарылась в землю, то есть отрыла траншеи, окопы, возвела блиндажи, огородилась колючей проволокой, то проломать такую оборону не удавалось даже после многомесячной артиллерийской подготовки, многократной обработки ядовитыми газами и бесчисленных атак пехоты.

Если же полевую оборону войск усилить долговременной фортификацией, то есть построенными еще в мирное время инженерными заграждениями – противотанковыми рвами, надолбами, эскарпами и контрэскарпами, железобетонными огневыми сооружениями, спрятать глубоко под землю все, что возможно, – то такая оборона будет вообще неприступной. Так и считали военные эксперты