Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко

и церкви. Будучи не только инициатором «Второй книги порядка», подготовленной в 1578 г., Мельвилль категорически настаивал на идее равенства священников, отвергая поэтому епископат, что полностью соответствовало теории двух царств. Будучи близким другом Бьюкенена, чью политическую теорию он поддерживал, Мельвилль являлся активным защитником пресвитерианизма, угрожавшего правлению Джеймса, а потому его взгляды всегда были важным фактором формирования королевской политики.

Как бы то ни было, в мае 1584 г. парламент не только запретил издавать тексты Бьюкенена, но также подтвердил власть епископов и принял акт о королевской супрематии. Даже если принять во внимание, что Арран вместе с Патриком Адамсоном, архиепископом Сент-Эндрюсским, и выступили инициаторами этих антипротестантских решений, король их полностью поддержал. Мельвилль и его соратники предпочли спасаться бегством из королевства, чем быть свидетелями и, возможно, жертвами того, что они заклеймили как «черные акты». В это же время Адамсон предлагает королю пример императора Константина, как первого христианского императора, в качестве модели королевской власти и над церковью, и над государством. Такие параллели, возникавшие в умах и Джеймса IV, и Джеймса V, завладели сознанием монарха, который в атмосфере, бесспорно, более идеологически сложной, чем у его предшественников, стал рассматривать эту идею как то, что в равной степени может противостоять и бьюкененовскому республиканизму, и мельвиллианскому протестантизму, утверждая при этом концепт императорской власти. Самый талантливый из последних монархов династии Стюартов, Джеймс предпочитал сам участвовать в этом процессе становления британской империи, нежели наблюдать его со стороны, однако, как самый прагматичный король, он не мог не учитывать и того факта, что границы его свободы определяются уровнем признания королевской власти и подчинения монаршему закону.

Именно исходя из логики расширения королевского авторитета, Джеймс в 1585 г. разрешил вернуться в Шотландию и участникам заговора Рутвена, жертвой которого он был, и сторонникам Мельвилля. Арран был удален от власти, и Джеймс самостоятельно, лишь при поддержке своего личного секретаря Джона Мейтленда, взял в свои руки контроль над правительством. В соответствии с королевским желанием быть «королем для всех», править выше фракционных интересов, было расширено представительство в Тайном совете, в который теперь вошли магнаты, отражающие интересы различных групп, католики и протестанты, хотя перевес в пользу сторонников епископата был очевиден. Этот консенсус находил отражение даже в самом поведении Джеймса, который не отказывал себе в удовольствии вступать в теологические дебаты как с последовательным протестантом Эндрю Мельвиллем, так и ревностным католиком Джорджем Гордоном, шестым графом Хантли, а также в устройстве самого двора монарха. Будучи покровителем литературы, Джеймс привечал при дворе католического поэта Александра Монтгомери, правда, не в последнюю очередь для того, чтобы сгладить впечатления от эпоса французского гугенота Саллюстия де Бартаса. В то время как поэтические произведения Джеймса были весьма несовершенны, поэзия Монтгомери и других придворных авторов воспринималась с интересом, но именно монарх определял рамки литературного дискурса, опубликовав в 1585 г. руководство по поэтической практике. В литературе, как и в политике, власть следовала за монаршим суверенитетом, и именно королевские законы определяли границы доступного и запретного.

Внутреннее развитие Шотландии в этот период обуславливалось прояснением отношений с Англией. Боязнь совместного шотландско-испанского заговора под руководством Марии, направленного на свержение Елизаветы, сделала южную соседку более чувствительной по отношению к настроениям Джеймса, который со своей стороны, так же, как его мать, осознавал свои претензии на английский престол и, в противовес английским притязаниям, был готов придерживаться союза с католическими державами и содействовать католикам внутри страны. Елизавета все еще отказывалась видеть в нем наследника, однако англошотландская лига 1586 г. предусматривала ежегодное содержание для Джеймса, что в определенной степени могло обезопасить Елизавету. Своеобразным тестом для англо-шотландских отношений стало окончательное решение Елизаветы казнить Марию в феврале 1587 г. Протест Джеймса на это решение был чрезвычайно слабым. Его реакция как в этой ситуации, так и в той, что последовала через год и была связана с вторжением испанской Армады, продемонстрировала готовность хранить верность англо-шотландской лиге. Его женитьба в 1589 г. на Анне, дочери протестантского короля Дании Фридриха II, хотя и была жестом политической независимости, но угрозы для Елизаветы не несла.

Знаком стабилизации ситуации в Шотландии было и то, что Джеймс, как и некогда его дед, смог позволить себе оставить королевство на шесть месяцев, отправившись к датскому двору. Правда, успехи Джеймса во внутренней политике конца 1580-х гг. скрывали противоречия, которые в следующем десятилетии чуть было не разрушили то, что монарх и Мейтленд столь кропотливо создавали ранее. Королевская милость по отношению к таким протестантским графам, как, например Хантли, долго вызывавшая негодование протестантов, стала поводом для массового недовольства, когда началась ожесточенная вражда между Хантли и протестантским графом Мореем, закончившаяся убийством последнего в 1592 г. Этот, поначалу локальный, кризис превратился в национальный, когда в защиту пострадавшей стороны выступил Фрэнсис Стюарт, пятый граф Босуэлл, который в 1590 г. был объявлен вне закона, в связи с обвинением в ведовском сговоре, посредством которого он собирался потопить корабль, на котором Джеймс возвращался из Дании. Вызов Босуэлла, брошенный королю, был поддержан протестантской церковью, использовавшей ситуацию для требования большей независимости, которая выразилась в принятии т. н. «Золотого акта» 1592 г. Кризис еще более обострился, когда в 1594 г. Босуэлл объединил свои силы с Хантли, начав восстание против короля. Оба были вынуждены бежать за границу в 1595 г., и если Хантли в итоге примирился с Джеймсом, то Босуэлл так и умер в изгнании. Что касается церкви, то даже «Золотой акт» не отменял притязаний Джеймса на королевскую супрематию. Благодаря документу монарх только расширял контроль, установив его и над Генеральной ассамблеей, и над вновь созданным диоцезным епископатом.

Именно в годы, последующие за кризисом, Джеймс опубликовал свои работы, где изложил собственный взгляд на природу королевской власти – «Истинный закон», в котором обосновывалась необходимость подчинения его божественной власти, и «Базиликон Дорон», где он критиковал власть церкви и могущественной знати. Если в первом труде особо указывалось на то, что монарх крайне озабочен теми испытаниями, которым подвергается его власть, то во втором Джеймс писал о необходимости «цивилизовать» Шотландию посредством ликвидации полунезависимых территорий, находящихся под управлением лордов, и о необходимости объединения страны под властью единого правителя. Как и его предшественники, Джеймс столкнулся с проблемой, что традиционно не подчиняющаяся короне шотландская знать вершила свое правосудие в собственных землях и поступала там сообразно собственным интересам. Джеймс VI считал, что в этой борьбе со знатью находится в заведомо выигрышном положении в сравнении со своими предшественниками, и по иронии судьбы нашел главного союзника в лице протестантской церкви, которая также была озабочена установлением «социальной дисциплины» в местных сообществах, внедряя систему церковных