Окаянные - Вячеслав Павлович Белоусов

— Вот! Про эту вашу страсть мне слышать уже приходилось, — перебил его Луговой. — А вы ведь старший опергруппы, других обязан остерегать от мордобоя в отношении безоружных подозреваемых! Да что тут говорить!..

Чернохвостов сник, руки за спиной дрожали.

— Как вы оказались в чека? Кто давал вам рекомендацию?

— Да, это интересно! — втиснулась Драчук, и даже сняла с носа мешавшие очки.

— Когда это было…

— Забыть такое! — Драчук вскочила со стула, но без очков глаза её, близоруко щурившиеся, никого не пугали.

— Нет, конечно. Товарищ Камбуров давал.

— Это ещё до вашего назначения, Яков Михайлович, — подсказал Осинский.

— Зарублен бандитами товарищ Камбуров, — мрачно встрял Ксинафонтов, к удивлению Верховцева вдруг подавший голос. — Пал в неравном бою. И тела изрубленного не нашли… чтобы похоронить по-христиански.

— Но уцелел же кто-то с тех пор, кто может внести ясность по этому вопросу? — Луговой вскинул глаза на Осинского, упёрся в Ксинафонтова, запнулся.

— Федякина бы сюда, — буркнул Ксинафонтов. — Тот про всех всё знал.

— Да, Макар Савельевич бы, конечно, — закивал головой Осинский. — Макар Савельевич — наш партийный архив.

— Умирает Савельич, — глухо оборвал его Ксинафонтов. — Я вот его навещал недавно…

— Что же это? — Луговой постучал ладошкой по столу, требуя внимания. — Всех старых бойцов растеряли?

— Со мной в облавы и засады ходил, — заговорил Ксинафонтов, не подымаясь. — Ничего плохого за ним не замечал. Проявлял излишнюю смелость, одним словом, на рожон лез Чернохвостов, но пуля его не брала. Криклив изрядно, это правда. И кулаками горазд, но в рукопашной без этого нельзя. Зол становится безмерно. Приходилось его утихомиривать, но то по молодости. А уж как старшим назначили, не скажу. Я с ним не бывал. Мне товарищ Осинский теперь только в бумагах рыться позволяет.

— Игнат Ильич! — подскочил с места Осинский, — У нас, между прочим, приказы отдаёт начальник губотдела!

— А я что?.. Сатаной поневоле становишься, когда жизнь на волоске. Тут уж и кулаком, и зубами…

— Это в Гражданскую можно было себе позволить, товарищ Ксинафонтов, — перебил его Луговой. — В открытом бою с очевидным врагом. А капитан Аркашин — гражданский человек, пожилого возраста… безоружный… только подозреваемый. Он не заслужил такого обращения.

— А труп в его каюте? Кто убил механика? Кто этого неизвестного человека, не установленного до сих пор покойника, на пароход взял своим помощником? — зашумел над столом Ксинафонтов; помалкивавшего всегда здоровяка, никогда не лезшего наперёд без особой надобности, было не узнать; сжав кулаки, он будто шёл в атаку, сверкая глазами из-под серых лохматых бровей.

— Капитана не было в каюте, когда выстрел услыхали. Есть свидетели. Капитан в это время в рубке у себя командовал, чтобы к причалу пароход подогнать, — отмахнулся Луговой, усаживая Ксинафонтова на место.

— А что ж тот механик? Кто он? Личность его надо бы было установить, — не удержавшись, закинул удочку Верховцев. — Тогда многое могло бы и проясниться.

— Умники задним числом! — пристукнул по столу Луговой.

— А что ж горячку гнать? — не унимался и Ксинафонтов.

Резкий его выкрик словно только и ждали, по залу пошёл ропот недовольных голосов, но Луговой вскинул голову, неслыханной дерзости от Ксинафонтова он явно не ожидал. Долго поедал грозным взглядом наглеца, наконец пришёл в себя:

— Вы, товарищ Ксинафонтов, только что возмущались, что штаны протираете в кабинете, бумаги вам надоели, вот и займётесь этим. Из Саратова тот механик. Отправитесь туда и всё проверите. А вопрос об ответственности Чернохвостова мы перенесём до вашего возвращения и выяснения всех обстоятельств.

— А с этим как же? — кивнул Осинский на Чернохвостова.

— С этим? Под арестом рассиживаться не дадим. Пусть побегает в рядовых агентах, помогает концы искать в запутанном этом деле.

— Я его с собой возьму, — подал голос Ксинафонтов. — Поучу уму-разуму.

— Вы вдвоём, Игнат Ильич, при всём моём уважении к вам, как бы чего там ещё не состряпали… — Луговой запнулся, поймав настороженный взгляд Драчук, теребившей очки в руках. — В общем, поедет с вами товарищ Верховцев. Вы, гляжу, рядышком, единое понимание вопроса обрели, спецы опытные, к тому же Лев Соломонович к нам из Саратова когда-то прибыл. Так, товарищ Верховцев?

— Так точно! — подскочил на ноги Верховцев, проклиная себя за глупую несдержанность.

— Не забыли город? Знакомые, наверное, найдутся среди наших товарищей? Помогут?

— Я родом из местных, Яков Михайлович, — вытянулся тот, — в Саратове пробыл недолго, но знакомые, конечно, имеются.

— Сегодня и выезжайте. Откладывать — перекладывать, что муку в ступе толочь, а времени у вас мало. — Луговой развёл руки в стороны. — Неделю даю. Обернётесь раньше — благодарность! А мы расходимся, товарищи.

Верховцев, пропустив спешащих к выходу, покурил в коридоре с Ксинафонтовым, дожидаясь его реакции на неожиданный для обоих оборот, но тот всё время только хмурился и, отворачиваясь к форточке, зло пускал струйки дыма на волю.

— Игнат Ильич, я хоть и знаю Саратов, верно товарищ Луговой подметил, но какие там у меня знакомые? Сколько лет пролетело, хорошо, если в живых кто остался. Там же давно и голодуха, и мор круче наших напастей.

— Ну?

— Я с поездкой этой не лез. Вылетело само собой, чёрт попутал!

— Отказаться хочешь?

— Теперь уже Луговой и слушать не станет.

— Что предлагаешь?

— Возьмись за старшего? Хоть и двое нас, а кто-то руководить должен.

— Ответственности испугался?

— У тебя опыта больше. А ответственность что? Разделим пополам. Не раздерёмся.

— Решили. Ещё что?

— К начальству бы надо зайти перед отъездом.

— Советы, напутствия получить?

— Ну да.

— А ты не скумекал, что от нас требуется? И почему мы с тобой в одну ложку угодили?

— Ложку? Ничего не понимаю.

— Значит, не слышал ещё про своего Сивко?

— Не видел его с вечера. С утра прямо на заседание, едва успел.

— Опаздываешь ты, Лев, вечно. Это плохо.

— Так что с Сивко?

— Вот ты и зайди к Луговому, пока он тебя сам не вызвал. И совет получишь, и ещё чем-нибудь порадует. А я собираться пошёл.

И, крякнув, Ксинафонтов тяжело зашагал по коридору. Задумавшись над его хитромудрыми намёками, Верховцев бросился было его догонять, но было поздно.

— К поезду поспей! — донеслось из-за спины, и дверь захлопнулась.

X

Приёмная пустовала, и Верховцев, не раздумывая, торкнулся в оббитую кожей дверь. Недосказанный намёк Ксинафонтова на предстоящие неприятности встревожили его. В таких случаях он предпочитал атаковать первым. Приём, не раз испытанный, приносил успех. Что мог натворить Сивко? С тем, что тот подвёл его с механиком, обошлось гладко — труп унёс с собой все тревоги. Но что случилось вчера?..

Накануне ночью, оставив