Ментальности народов мира - Георгий Дмитриевич Гачев

ментальности наблюдаемо особо интимное отношение к этому субстанциональному элементу – КРОВИ. Это первоэлемент не Бытия, но Жизни – витальной (а не абстрактной) субстанции. И «витализм» как философско-научное течение и якобы объяснение многих феноменов наиболее развился во Франции XIX века. Однако еще римский историк Тацит повествовал о жрецах древней Галлии, друидах, которые учиняли ритуальные кровавые жертвоприношения под священным дубом. И симптоматично, что женщина могла быть жрицей у галлов. Этот обычай нам донесен также оперой Беллини «Норма»: ее героиня – жрица друидов.

Кстати, Дуб (le chêne) – французский вариант Мирового Древа. И поэт здесь – Андре Шенье (Chenier = «Дубовик», значит), тогда как в Германии на этих же правах выступает ель, сосна – Fichtenbaum в стихотворении Гейне. И философ там – Фихте (от пихты). Сравните готическую структуру Ели с романской архитектурой Дуба.

Ни в одной стране национальный гимн не столько кровожаден, как «Марсельеза»:

Contre nous de la tyrannie

L’étendard sanglant est levé

(«Против нас поднят кровавый штандарт тирании»). А враги намереваются égorger nos fils et nos compagnes = «перерезать горло нашим сыновьям и подругам». И патриоты восклицают в энтузиазме отмщения: Qu’un sangimpur abbreuve nos sillons! = «Пусть нечистая кровь обагрит наши борозды!» – оплодотворит их, как спермою. Да, много в гимне крови на душу словесного населения приходится!

Космос сакральной Жажды – вот Франция. Здесь Пантагрюэль обитает – герой эпоса Франсуа Рабле. А имя его означает по-гречески – «Всежаждущий». А его отец, Гаргантюа, получил свое имя от возгласа удивления родителей своему только что рожденному дитяти: Que grand tu’as! = «Какую большую ты ее (глотку. – Г. Г.) имеешь!» Персонажи этой книги затеяли путешествие к Оракулу Божественной Бутылки за вопросом философическим о смысле жизни и что в ней делать. И ответ Оракула был: Drink! = «Пей!» Также некий Тринкуло подвизается там в персонажах – от того же корня, питьевого, его имя.

Анатоль Франс озаглавил свой роман из эпохи Французской революции «Les dieux ont soif» – «Боги жаждут». И действительно: тогда друидоподобные кровавые жертвоприношения осуществлялись не мистериально, таинственно, эзотерически, но публично-демократически, как национальные фестивали, на Гревской площади. И был изобретен даже ненасытный механический Рот – машина доктора Гильотена – для этой цели: глотка, про которую тоже можно было б сказать: Que grand tu’as («Какая она у тебя большая!»).

Но что есть кровь, если ее перевести на язык четырех стихий? Что это вода – сие очевидно. Но какого рода вода? Та, что смешана с огнем. Кровь есть ОГНЕ-ВОДА. Другие варианты и ипостаси обогненной воды будут – вино и семя, сперма. И Франция всемирно известна и почитаема как законодатель в этих областях и отношениях: Вино и Эрос.

Оба варианта «огне-воды» (кровь и сперма) совмещены здесь маркизом де Садом («садизм»), как и Синей Бородой, легендарным аристократом Средневековья, кто любил и убивал своих жен в собственном замке.

Вино, с другой стороны, выступает как метафора Знания – духовное вино, духовная жажда. И у раблезианских гигантов не только неимоверные глотки и животы, но они же – обладатели просвещенных умов, их черепа наполнены энциклопедическими знаниями.

В нашем веке долго тянулась тяжба между университетом Сорбонной и винными складами в Париже: оба претендовали на одну и ту же территорию в центре города. Рассказывают, что генерал де Голль (gaul = «галл», древнее имя племени, обитавшего на месте нынешней Франции, – таков корень имени этого великого француза) предложил остроумное, поистине соломоново решение этого казуса: отчего не построить небоскреб, расположив винные склады в нижних и подвальных этажах здания, а классы университета поместить в верхних этажах? Современная архитектура это позволяет сделать. И это было бы вполне в духе французской традиции совмещения спиритуального и спиртового: вина земного и вина небесного, что прекрасно выразил по-русски наш первейший галломан, воспитанник Шенье и Парни, – Пушкин, сказав:

…Что дружно можно жить

С Киферой, с портиком, и с книгой, и с бокалом,

Что ум высокий можно скрыть

Минутной шалости под легким покрывалом.

(«Каверину»)

Итак, в Космосе Франции следующая композиция элементов преобладает: огонь + вода. Сравните с русской комбинацией: вода + земля («мать-сыра земля»), огонь + земля в Германии, камень + свет в Италии и т. д. Французский Космос центрирован на Кровь, Эрос, Женщину. Cherchez la femme! = «Ищите женщину!» – как причину всего. Снова – «douce France = «СЛАДКАЯ Франция». «Сладость» – это солнечный сок, вариант «огне-воды».

В Римской империи земля нынешней Франции называлась Галлия, созвучное слово с gallina – курица. И пословичный символ здесь – «Галльский петух», этот фанфарон-задира, пастух стада кур в куртуазности своего двора, подобно набольшему Петуху – Королю Франции, пасущему гарем своих любовниц (мадам де Помпадур, де Монтеспан, де Лавальер, де Ментенон…) при дворе тоже, где «маршалы» – на самом деле «конюхи»…

Петух – птица, интимно связанная с огнем («пустить петуха» = учинить пожар) и с солнцем: крик петуха означивает конец ночи, приход утра, восход солнца. И самый славный король Франции – Людовик XIV – был прозван «Король-солнце». И это не просто метафора, но имеет прямое отношение к структуре социума во Франции и даже к его администрации. Она устроена наподобие солнечной системы с планетами-провинциями (Нормандия, Гасконь, Шампань, Прованс…), вращающимися вокруг столицы в Париже, или в Версале (что от глагола verser = крутиться, отсюда – Versaille, центр вращения в обществе, в «свете» лучей Короля-солнца). И эта централизация совершилась во Франции уже в XV веке, в отличие от других стран Европы: Англии, Германии, Италии, в которых единение произошло гораздо позже, так что там Шотландия, Саксония, Тоскана… могут рассматриваться как подцивилизации со своим собственным мировоззрением. Франция же завращалась вокруг Парижа, который действительно «стоит мессы» (то есть ценнее религии: центр важнее выси Неба в топографии-иерархии мест здесь), по решению Генриха IV, кто принял католичество, чтобы воссесть в Париже и стать королем Франции на этом условии.

Между прочим, в «Трех мушкетерах» Дюма д’Артаньян – это типичный «галльский петух», легко возбудимый, драчливый, женолюб. Он огнен, легко воспламеняющийся южанин, гасконец. Даже полная одежда мушкетера – в шляпе с пером и со шпорами – петухоподобна. Несравненная популярность этой книги по всему свету обязана, в частности, тому, что ее четыре главных персонажа четко распределимы по четырем стихиям и темпераментам. Д’Артаньян = воздух + огонь, сангвиник – «кровяной», если буквально перевести с латинского, где sangua = «кровь». И не случайно он наиболее яркий и родимый изо