Мастер молний. Книга IV - Яков Барр

— Казимир, — сказал я проникновенно, — мы с вами виделись на той масонской вечеринке. Вы знаете, что сталось с особняком княгини Апраксиной?

— Говорят, он сгорел дотла.

— Скорее даже взорвался. Вас не пугают эти ожоги на моем лице? Въевшаяся в кожу копоть?

— Какие ожоги, — удивился князь, конечно же ничего подобного на мне не было.

— Вот именно, — улыбнулся я. — Потому вы и приехали сюда. И вы прекрасно понимаете, что если все пойдет по плохому сценарию, я убью вас и вашу охрану быстрее, чем вы произнесете «на помощь». А значит, доверьтесь моему гостеприимству. Я не трону вас, если вы, конечно, не выкинете какую-нибудь глупость.

— Какую?

— Не броситесь, например, на меня с ритуальным кинжалом. Знали бы вы, как мне надоели эти кинжалы.

— Да не собираюсь я на вас кидаться, — отшатнулся князь.

— Тогда прошу вас, нам принесли кофе и какие-то пирожные. Но если вы голодны, нам подадут обед. У меня прекрасный ресторан. И нет, травить вас я тоже не собираюсь.

— Все, все, я доверюсь вашему гостеприимству, — сдался Казимир.

— И славно.

Мы расселись. Кофе нам подали в серебряном кофейнике, и я сам разлил его по чашкам. Какой-то особенный сервиз я не покупал и не создавал. Это был фарфор из ресторана, тот же самый, каким они пользовались и при Вешнякове.

— Вы знаете, кто я? — спросил Крушевский.

— До нашего знакомства у Апраксиной я даже не слышал вашего имени.

— Но я показал вам визитку, вы же навели справки. Кого я представляю?

— Тех, кто устроил бардак с грязными бомбами, два иномирных вторжения — это только те, о которых я знаю. Покушение на китайских деточек и нашего императора. Короче говоря, те самые силы, которые я намерен извести под корень.

— А если я скажу, что мне с этими силами больше не по пути?

— Я бы спросил, по какой причине вы вздумали отчитаться передо мной. Но не стану. Я знаю, по какой. Но вы явно хотите поторговаться, так что начинайте.

— С вами трудно строить разговор, — поморщился Крушевский.

— Потому что у меня нет времени на предисловия и длинные шахматные партии, — закатил я глаза в ответ. — Я сейчас не пытаюсь вас оскорбить, я правда в цейтноте, куда меня загнали в том числе и ваши усилия.

— Я могу помочь вам в вашей борьбе. Но я хочу знать, какую роль в новой России вы мне отведете, когда доиграете свою партию.

Я искренне рассмеялся.

— Что смешного вы нашли в моих словах? — нахмурился Казимир. Он вообще отличался богатой мимикой.

— Скажите сперва, Казимир, почему вы решили предать своих сподвижников?

— Меня оскорбляют и формулировка «предать», и то, что вы не обращаетесь ко мне, как подобает. Перед вами целый князь!

— Поверьте на слово, целый князь, я не тот человек, с которым стоит меряться титулами. А теперь ответьте на вопрос, так нам проще будет о чем-то договариваться.

— Я никого не предаю и не предавал! — вздернул подбородок Крушинский. — Я ищу оптимальный курс для России! И если мои, как вы выразились, сподвижники, ушли по дурной дороге, мне с ними не по пути.

— И вы пришли ко мне. С чего вы взяли, что я возьму вас с собой?

— Вы, Беринг, — в каждой бочке затычка! Камешек в ботинке и перо, ломающее спину верблюду. Но крылья мельницы, крутясь, безумца сбрасывают в грязь! Вы — тот безумец, которого перемелют жернова тех, кто имеет реальную власть! Хотите победить, я вам скажу как! Но я должен знать, что вы займете место рядом со мной.

— Мне приятно, что вы сравнили меня с Дон Кихотом. А теперь я вам расскажу, почему вы здесь на самом деле. А вы ответите на все мои вопросы. Иначе ваше место будет в лучшем случае на свалке истории. В худшем — вы и сами знаете.

— Да как вы… — взбеленился было князь, но взял себя в руки. — Ну расскажите.

— Вы поняли, что ваши приятели тащат вас в пропасть. Но вы были готовы следовать за ними, надеясь получить преференции после победы. Но когда все планы начали ломаться из-за такого камешка в ботинке, как я, вы устроили мне проверку. Ею стала ловушка на масонском собрании. Теперь вы убедились, что я — не случайная величина. И вы правы. Вот только награду я вам предлагаю другую.

— Какую же? — хрипло прошептал Казимир.

— Если вы считаете, что я стану вознаграждать вас за все фокусы, что ваша партия выкидывала, вы — безумец. Приз я вам предлагаю один: если вы способны реально мне помочь, и, конечно, не станете метаться между партиями, ища кусок пирога повкуснее, я не дам вам сгинуть вместе с прочими. Скажу еще проще: поможете мне сейчас и не умрете мучительной смертью.

Глава 17

Князь много чего говорил, по большой части бесполезное. Но когда он произнес заветные слова «Гейдельбергский клуб», я навострил уши. Именно в Гейдельберге завербовали геккона-террориста, пытавшегося подорвать караван.

— Мне вообще не следовало бы знать о его существовании, — признался Казимир. — Британский сноб проговорился. Но только потому, что не уважает он русских. Даром, что я принадлежу к старинному польскому роду. Но даже я для них — слишком мелкая сошка, чтобы воспринимать всерьез. Указания они нам передают через исполнителей.

— Вроде Курака?

— Да, но не совсем. Как я понял, он считается элитой, его вызывают тушить самые горячие пожары. Рутину он разгребает в Восточной Европе. К нам же приезжал Эдмунд Уэсли.

«Как же, как же, — подумал я, — как живой перед глазами стоит. Он чуть ли пинком отодвинул Васина, когда тот пытался меня допрашивать. Не совсем меня, Манна, так что официально я с Эдичкой не знаком».

— Расскажите подробнее про Гейдельбергский клуб.

— Теневое правительство. Дико засекреченное. А больше я и сам не знаю.

— Там сидят люди?

— В каком смысле?

— Не притворяйтесь, будто не а курсе, что Инквизицией рулят завры. Рептилоиды с крокодильими мордами. А Инквизиция в свою очередь рулит всем. Повторяю вопрос, в этом чертовом клубе сидят рептилоиды?

— Вы про предвечных?

— Они не предвечные! Прекратите повторять эту глупость! — не выдержал я. Как, однако, легко меня вывести из себя.

— Откуда мне знать, кто сидит в клубе? — резонно ответил Казимир, которого смутил мой взрыв эмоций. — Я знаю только, что это большая и страшная тайна, и даже со своими же оперативниками вроде Курака и Уэсли они не встречаются лично.

— Не много же с вас толку, — заметил я, немного расстроенно. — И вы, князь, выторговывали себе