Ригведа - Автор Неизвестен -- Древневосточная литература

к тому, которое этот эпитет имеет в связи с Агни, т.е. “непрекращающийся”. Например, в IX, 106, 4: “Мчись вперед, о Сома бодрствующий, / Для Индры, о капля, растекайся вокруг!” Есть контексты, где прилагательное jägrvi- встречается в тех же конструкциях, что и глагол jar-. Например, в IX, 44, 3: “Этот бодрствующий среди богов / Идет в цедилку, когда выжат” (или “Этот наблюдающий за богами”). Наконец, в трех случаях jägrvi- в РВ имеет переходное значение, т.е. включает в свою семантику не только субъект, но и объект действия. Например, в IX, 107, 12: “Молоком стебля бодрящий (jägrvi-), как хмельное (питье), / (Ты течешь) в сосуд, сочащийся медом” (то же значение в III, 37, 8 и X, 34, 1). Никакие иные значения jägrvi- в гимнах РВ непосредственно не засвидетельствованы.

Связь Сомы с поэтическим искусством отражают его эпитеты vîpra- “вдохновенный”, т.е. “певец”, “поэт” и kavi- “одухотворенный”, “мудрый”; m. “мудрец”, “поэт”. Эти эпитеты определяют и многих других богов, прежде всего Агни. Для Сомы эта связь имеет особую природу: с одной стороны, он сам вдохновенный поэт, с другой же, у смертных поэтов он увеличивает и заостряет поэтическую силу. Ср., например, IX, 84,5, где говорится: “Завоевывая богатства, очищается действенный сок, / Вдохновенный поэт с поэтической силой, радующийся солнцу” и IX, 62, 25: “Очищайся как (идущий) впереди речи, / О Сома, с (твоими) яркими поддержками, / Давая (нам) все поэтические силы!” Следует еще напомнить, что Сома усиливает поэтические песни поэтов, а они в свою очередь усиливают самого Сому (см. выше в связи с глаголом vrdh- “усиливать”).

Особую группу составляют цветовые эпитеты Сомы. В гимнах РВ не раз упоминается цвет сока на разных стадиях его приготовления. Вообще надо иметь в виду, что цветовой код занимал важное место в модели мира ариев РВ[449] и что различение цветов в спектре осуществлялось, скорее всего, по признакам яркости-тусклости, интенсивности-бледности цвета[450]. Кроме того, отдельные части этого кода определялись мифологической системой всего памятника.

Из цветовых эпитетов Сомы самым частым является hàri- “желтоватый”, “золотистый”. Он передает также в РВ цвет Агни, Сурьи, Савитара, молнии, коней различных богов. Последнее употребление заслуживает особого внимания, потому что hàri- обозначает также конскую масть — буланый, и как существительное — буланого коня. Этот эпитет служит отправной точкой для идентификации или сравнения Сомы с конем. Ср., например, такие нерасчлененные образы золотистого сока / буланого коня, как в IX, 80, 3: “Играя, разливается золотистый мужественный скакун”, или в IX, 96, 24: “Буланый приведен в воды, обладатель многих желанных даров. / Он громко заржал в кувшине у (людей,) преданных богам”. В последнем примере возможность понимания в двух планах усиливается тем, что второй эпитет puruvära- “обладающий многими желанными дарами” имеет омоним со значением “обладающий пушистым хвостом”.

Остальные цветовые эпитеты гораздо менее употребительны. Неразбавленный сок Сомы изображается как babhrü- “красновато-коричневый” или aruna- “красноватый”, “светло-коричневый”. Ср. IX, 45, 3: “И тебя, красноватого (aruna-), мы умащаем / Коровьим (молоком) для опьянения”. Красноватой называют также ту жертвенную субстанцию, из которой выжимали сок, правда, упоминания об этом встречаются в поздней мандале X (X, 94, 3 и X, 144, 5). Иногда в тексте гимна мандалы IX могут встретиться подряд два цветовых эпитета, определяющих цвет Сомы: hàri-, babhrü- в IX, 98, 7; babhrü-, arunà- в IX, 11, 4; hàri-, arusà- “красный”, “пламенный” в IX, 89, 3.

Смешение выжатого сока с молоком в цветовом коде изображалось как приобретение им нового, сакрального цвета. Ранее упоминалось о том, что эта стадия ритуала метафорически описывалась как надевание Сомой своего светлого сверкающего праздничного наряда. С этого момента начинается мифологизированное описание цвета Сомы. Ср. IX, 71, 8: “Он создает себе сверкающий облик (tvesàm rüpàm-) это цвет (vàrna-) его”. Сома окрашивается теперь в гимнах мандалы IX в яркие, светлые, сверкающие тона (çukrà- “светлый”, “светящийся”, “чистый”; çüci- “сверкающий”, “светлый”, rüçat- “светлый”, “белый” и др.). С молоком смешивается выжатый сок после того, как его процедили через сито из овечьей шерсти, и он стал ритуально чистым напитком бессмертия богов амритой. Это главное действие в ритуале рассматривалось как повторение акта творения вселенной. Отсюда происходят и космогонические деяния Сомы — прежде всего порождение света. Например, IX, 97, 41: “Он породил свет у солнца, (этот) сок”. Представления о мире бессмертия у ведийских ариев были связаны со светом. В гимне IX, 113 поэт просит Паваману сделать его бессмертным там, “Где немеркнующий свет, / В (том) мире, где помещено солнце” (стих 7), “Где миры, полные света” (стих 9), “Где высшее место солнца” (стих 10). Таким образом, картина ослепительного мира бессмертия включает в себя также цвет сока, с того момента, как он становится сакральным. Этим и объясняется наличие в мандале IX таких космогоническо-ритуальных световых изображений Сомы, как в IX, 66, 24-25: “Павамана породил высокий закон, / Ясный свет, / Разбивая черный мрак. // У Паваманы, мощно разбивающего (мрак), / У золотистого, выпущены мчаться яркие (струи), / Быстрые, с мерцающим блеском”.

Стилистически мандала IX также выделяется среди других мандал РВ. Поэтика этого текста, посвященного восхвалению обожествляемого сока священного растения в то время, как из него готовят напиток бессмертия, отмечена рядом специфических особенностей. Если проанализировать эти особенности по отдельности, выяснится, что они встречаются и в других мандалах РВ-самхиты, специфика данной мандалы создается тем местом, которое они занимают в ее поэтике, — а о самостоятельности таковой можно говорить с полной уверенностью, — и их соотношением друг с другом[451].

Одна из особенностей этой мандалы, которая бросается в глаза, заключается в том, что многие ее контексты соотнесены одновременно с ритуалом и с мифологией, или же, говоря иными словами, с точки зрения современного интерпретатора, часто бывает неясно, с чем хотел соотнести тот или иной контекст ведийский поэт.

Возможности для такого неоднозначного построения гимнов таятся в мифологических представлениях о Соме в РВ. В гимнах упоминаются Сома земной — священное растение, которое приносят в жертву богам, выжимая из него сок и готовя напиток бессмертия амриту, и Сома небесный, местопребывание которого находится на высшем небе, где таится мистический источник — место зарождения дождя. Сома совершает космический кругооборот: приготовленный на месте жертвоприношения (“на пупе земли”, как его называют риши) сок, возлитый в жертвенный костер, поднимается вместе с дымом на небо, пересекая воздушное пространство. С неба же он возвращается на землю в виде дождя, дающего силу земному растению. Сома в связи с этим рассматривается