Добрым демоном и револьвером - Харитон Байконурович Мамбурин

Ознакомительный фрагментклубного здания. Причем, приветливо пригласив Иеками войти, все десять человек выполнили в моем отношении поклон, с негромким хоровым воплем «Приходите к нам еще!». Поняв настолько толстый намек, я предпочел гордо исчезнуть вдали.

И… понял, что попал. Без маленькой, улыбчивой, сероглазой Рейко внимание окружающих сразу концентрировалось на мне, а я людям не нравился. «Приходите еще» слышалось почти каждый раз, как только моя смуглая физиономия просовывалась внутрь. Будь мне действительно пятнадцать лет, удар по самооценке был бы чудовищен, а так – было только немного обидно. Раздраконенный револьверомечом, я жаждал узреть новые чудеса.

Клуб медитаций встретил меня ожидаемой тишиной и внимательным взглядом двух черных глаз. Обладатель вышеупомянутых органов, высокий и какой-то тонкий японец с необычно удлиненным лицом и черными волосами, увязанными в конский хвост, поднялся со своей подушечки для сидения одним длинным текучим движением. Еще двое присутствующих в довольно большой и пустой комнате глаза открывать не стали.

- Алистер Эмберхарт, - выполнил я полагающийся знакомству поклон, отмечая для себя, что уже стал к этому привыкать.

- Кавамура Миору, - ответил мне поднявшийся, - Эмберхарт-кун, я скажу сразу, чтобы у вас не возникло иллюзий или заблуждений. Мы действительно здесь занимаемся всего лишь медитациями. Более того, у клуба очень плохая репутация – сюда не приходят, сюда назначают… поэтому мы известны как «Клуб Отбросов» или «Клуб Скорби».

- С чем это связано, Кавамура-сан? Если не секрет? – полюбопытствовал я, просто желая завязать разговор.

Японец тихонько вздохнул, его плечи чуть опустились. Он явно не горел желанием разговаривать.

- Общие медитации, в отличие от обычных тренировочных, сильно расслабляют энергетику организма, снижая ее тонус, - нехотя произнес он, - Это повышает чувствительность ауры, но пользы от этого совершенно нет. Нигде, кроме нескольких исследовательских лабораторий по всей стране. Проще говоря, Эмберхарт-кун, мы слабаки, которые делают себя еще слабее. Изгои высшего общества, лишь с небольшим шансом стать пилотами силовой брони…

Даже если бы сейчас по навету синекожего Дариона Вайза меня утащили разглядывать, как владыка ада совокупляет очередного грешника, то это не смогло бы прогнать с моих губ возникшую на них широкую улыбку.

- Кавамура-сан, я искренне горю желанием записаться к вам!

Сидевшие в медитации вздрогнули и выпучили на меня глаза.

Глава 14

Я сидел за партой, незаметно для окружающих поводя плечами и потягиваясь. Синяков Кёйке мне наставил от всей своей горячей души, так что вся учебная неделя прошла под эгидой «не морщиться от боли». Неприятные ощущения вовсю скрашивало наблюдение за Инамори Миу – к старосте вновь подсели ее подружки, и девичий консилиум в очередной раз пытался идентифицировать для себя прошедшие в понедельник дуэли за, собственно, саму Миу.

Борьба логики и эгоцентризма у бедной сереброволоски шла не первый день. Икари подрался с Эмберхартом из-за нее и победил? Верно, правильно и хорошо. Но потом Эмберхарт вызвал Икари… из-за нее. И победил. Совсем непонятно, немного страшно, очень любопытно. НО! Раз каждый победил по разу, после чего они довольные разошлись – то как это понимать?! Должна же быть третья дуэль? Или… они договорились?! О чем?!

Разумеется, Миу никак не могла просто взять и подойти к тому же Кёйке или мне с таким вопросом, поэтому мучилась сама. Предположить, что она, вообще (полным комплектом) как-то и не причем, так как один дрался за невесту, а второй за старосту (на самом деле просто отстаивая с помощью дуэли свою собственную точку зрения, что ни в чем не виноват в деле с гранатой) – Миу не могла. Но старалась, из-за чего наблюдать за ней был воистину весело.

Слабый укол негативом ожег ауру, но заметить я успел лишь гордо выходящую из класса Кудряшку, в миру известную как Маргарита Голденштерн. Еще одна загадка, но теперь уже для меня. В первую неделю я неоднократно ловил на себе ее взгляды, девушка явно питала какой-то свой интерес к моей персоне и, видимо, даже строила планы… которые оказались безбожно сломаны, когда я записался в «Клуб Скорби». Прощать последнее она мне явно не собиралась, морща теперь нос каждый раз, когда я оказывался поблизости от ее персоны.

Почти сломанный совместной поездкой за рисованной эротикой лед общения вновь встал непреодолимой стеной между мной и… одноклассницами. С одноклассниками было значительно проще – мужчины придают определенный вес общественному положению, но ценят не только это. Если у тебя на половине физиономии стоит роспись о том, что ты не так давно убил пятерых противостоявших тебе вооруженных людей, то это куда более заслуживающий внимания аргумент, чем клуб с дурной репутацией. Или… что-либо еще, кроме содомского греха, трусости или использования автоматического оружия.

- Алексей Робертович, - в очередной раз извратил мое прозвище подкравшийся сзади Распутин, - А как вы относитесь к гритболу?

- Никак, - автоматически отреагировал я, - А почему вы интересуетесь, Евгений… эээ… ?

- …Данилович, - любезно подсказал здоровяк, тут же удивляясь, - Как же так? Это же ваш аглицкий спорт национальный!

- Две дюжины бывших железнодорожников, налитых тониками, бегающих за мячом в механо-костюмах и дерущихся друг с другом, - скривился я, - Тупее зрелище вообразить сложно. А уж после того, как представлю себе, во сколько обходится их подготовка для матча…

- То есть, ты в субботу не идешь на полуфинал Пневматической Лиги? – недоверчиво уточнил рус, - Там вся Гаккошима будет!

- Да хоть весь Токио, - благодушно разрешил я, - Предпочту заняться чем-нибудь полезным и конструктивным. Особых планов нет, но смотреть на летающие детали и придурков – тратить жизнь зря.

- Ну… - задумчиво протянул Распутин, - Тут у меня есть одна идея, хотя с конструктивностью у нее беда. Я тут видел, как ты ставишь в свой оружейный шкафчик «директора». Ведь не ради похвальбы же ты это ружье притащил? Обращаться умеешь?

Обращаться с «Директ-ОР» я умел. Ничего сложного, обычное, даже можно сказать, классическое ружье мохнатого 2964-го года со скользящим затвором и хорошей итальянской оптикой. Само - английского, кстати, производства. Его можно было найти буквально в любом поместье – легкое, точное, с неплохой убойной силой и хорошим ассортиментом патронов разного назначения. Именно из-за последнего я и приволок его в Якусейсшо – патронов, подходящих для упокоения обезумевших во время Бури духов, у меня было полно как раз под «директора».

Но Распутину требовалось нечто иное. Вечером, когда «Буяны» Микавы будут бодаться неумными