Непрофессиональная Россия: книга о профессиональных непрофессионалах - Руслан Александрович Линьков

переведен в советники Генерального прокурора, а его бывший заместитель стал Прокурором Москвы. Нарушения этой уголовной статьи всегда остаются безнаказанными для сотрудников прокуратуры, о чем говорит целый ряд публикаций. Вот широко известные примеры. Прокурор Буденновска неоднократно прекращал расследование явных преступлений, совершенных сотрудниками МВД, Заместитель прокурора Санкт-Петербурга Б. Салмаксов (теперь бывший) сделал возможным бегство крайне опасной банды преступников[141]. В деле Мирилашвили суд раз за разом открывал упорно закрываемые прокуратурой дела о серьезных уголовных преступлениях (похищение пожилого больного диабетом человека с одновременным угоном машины и рядом других отягчающих обстоятельств, избиение подследственных). Безнаказанным остается и нарушение прокуратурой статьи 286 УК РФ (Превышение должностных полномочий)[142]. Бывший Прокурор Санкт-Петербурга И. И. Сыдорук в деле М. М. Мирилашвили требовал уволить не давших угодные прокуратуре показания офицеров милиции и только после жалоб офицеров судья уговорил его забрать свои представления. Показательно, что И. Сыдорук после всех нарушений Закона был снят с должности прокурора Санкт-Петербурга и… назначен сначала советником Генерального прокурора, а затем прокурором Московской области и даже заместителем генерального прокурора по Южному Федеральному округу.

Прокуратура сама нарушает и позволяет другим чиновникам нарушать основополагающий для правового государства принцип презумпции невиновности, как будто бы гарантируемой статьей 49.1 Конституции РФ и статья 14 УПК РФ. Так, отважный бывший прокурор Санкт-Петербурга И. Сыдорук не боится нарушать этот принцип, поскольку он может себе позволить раз за разом не ходить на суды по искам о защите чести и достоинства тех, кого он публично обвинил в преступлениях, которых не было (согласно решениям суда) — дело бывшего спикера законодательного собрания Санкт-Петербурга Юрия Кравцова. И никто не доставит Сыдорука в суд с помощью спецназа, и никто из вышестоящих начальников его не накажет. Рекордсменом в этой сфере борьбы с принципом презумпции невиновности является, конечно, басистый голос прокуратуры — В. Колесников, который еще шесть лет назад, будучи зам. Министра внутренних дел, торжественно сообщил журналу «Итоги»: «Убито более двадцати четырех тысяч граждан, и к концу года, к сожалению, убьем еще более шести тысяч с половиной» (Итоги, 1998, № 48). А в деле ЮКОСа Колесников даже оценил до суда вину сотрудников ЮКОСа в цифрах.

Но если грубо нарушающие закон сотрудники прокуратуры не только не наказываются даже за описанные в средствах массовой информации грубые уголовные преступления, но, как правило, остаются в прокурорской системе, а нередко даже идут на повышение, то возникает подозрение, что все они в принципе нужны системе. Презумпция невиновности не позволяет до суда обвинять сотрудников прокуратуры в преступных намерениях или даже в халатности. Но тем не менее очевидно, что руководство прокуратуры не может и не хочет терять своего права стоять над «Законом», т. е. сохранять и развивать роль неподконтрольной правовой номенклатуры. Число публикаций о нарушениях закона сотрудниками прокуратуры крайне велико — сотни только в «Новой газете». Но практически все нарушители закона остаются безнаказанными или отделываются легким испугом. Конечно, в этих публикациях есть и ошибки, и неточности, но надо отметить, что обращения сотрудников прокуратуры в суд крайне редки.

Большинство неподсудных правонарушителей — это как, правило, какая-то номенклатура. Это освобожденные от ответственности 150 генералов и адмиралов (10 % от всего высшего командного состава ВС РФ) по списку Баранца[143]. Прокуратура успешно защищает честь их мундира (но не Вооруженных сил РФ) самыми разными способами — амнистия, изменение обстановки, отсутствие общественной опасности[144]. Есть и другие неподсудные правонарушители (губернаторы, менеджеры крупных компаний, силовики и чиновники), о чем свидетельствует целый ряд публикаций: «Партия закрытых уголовных дел»[145], «Список „Единой России“: опыт анализа»[146], дело Бабича. Общая формула, видимо, такова: прокуратура старательно защищает всех, кто уже защищен своим положением гражданских или военных чиновников, но зато она грозно обрушивается на тех, кто лишен статуса. А потому, при традиции ареста и многомесячного или даже многолетнего содержания под стражей за незначительные правонарушения типа мелкой кражи и последующего сурового наказания, практически все высокопоставленные нарушители закона и в процессе расследования их дел, и затем остаются на свободе. Объяснение этого правового парадокса «Почему в России кража гуся чревата тюрьмой, а покушение на убийство — свободой»[147] дано в газете «Стрингер» адвокатом Михаилом Ворониным[148]. В постсоветской России, как и в СССР, высокое властное положение, как правило, надежно защищает даже уличенного преступника. Не случайно из многочисленных олигархов под суд попали именно те, кто ни в СССР, ни в России никогда не был в номенклатуре, а дела всех гражданских и военных чиновников с высоким статусом (например, громкие дела вице-губернаторов Санкт-Петербурга) завершились сущим пустяком. Для разрешения такого рода дел в УК РФ есть несколько очень симпатичных статей: Статья 15. «Категории преступлений. 2. Преступлениями небольшой тяжести признаются умышленные и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает двух лет лишения свободы. 3. Преступлениями средней тяжести признаются умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает пяти лет лишения свободы, и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, превышает два года лишения свободы», Статья 78. «Освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности. Лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления истекли следующие сроки: а) два года после совершения преступления небольшой тяжести…», Статья 77. «Освобождение от уголовной ответственности в связи с изменением обстановки. Лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобождено от уголовной ответственности, если будет установлено, что вследствие изменения обстановки это лицо или совершенное им деяние перестали быть общественно опасными». В то же время все нарушения чиновников прекрасно можно уложить в следующие статьи: Статья 293. «Халатность», согласно которой предел наказания — исправительные работы до одного года, а даже при тяжких последствиях (например, смерть человека) «недобросовестного или небрежного отношения» чиновника к службе срок лишения свободы не превышает пяти лет (но можно ограничиться и двумя). Есть еще целый ряд серьезных преступлений против конституционных прав и свобод человека (неприкосновенность частной жизни, невыплата зарплаты, нарушение правил охраны труда, фальсификация избирательных документов и т. д. и т. п.), которые согласно статьям 136–149 УК РФ независимо от их последствий тоже прекрасно можно уложить в два года лишения свободы (а на худой конец, в пять). Поэтому прокуратуре достаточно затянуть следствие на два года, затем предложить наказать чиновника по данным статьям не более чем на два года и потом освободить от уголовной ответственности. Или, на худой конец, апеллировать к изменению обстановки, что вполне резонно, поскольку обстановка всегда меняется.

Рассмотрим практические и правовые результаты сохранения за прокуратурой контроля за следствием. С позиций практики правосудия очевидно, что