Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 2. Ольга Константиновна - Татьяна Васильевна Бронзова

Ольга Бокшанская удивленно смотрела на дверь кабинета. Почему там стоит такая тишина? Преодолевая свою интеллигентность, но неумолимо влекомая женским любопытством, она подошла к двери и прислушалась. Странно. Стояла такая тишина, как будто в кабинете вообще никого не было. Но вот раздалось какое-то движение, затем тихие голоса. Слава богу, значит, там всё в порядке. Ольга Сергеевна отошла от двери, села за свою печатную машинку и продолжила работу.

⁂

Наконец-то Владимиру Ильичу Ленину сообщили, что обе части труппы Художественного театра соединились, и на сцене вновь можно увидеть любимого им Качалова и вдову великого писателя Чехова.

– Как это хорошо! – воскликнул вождь. – Интересно, какова их реакция на новую Москву? Новую Россию?

Выясняли это уже в ГПУ, которое расшифровывалось как Государственное политическое управление. Это учреждение было создано всего лишь два месяца назад взамен ВЧК. ГПУ подчинялось напрямую правительству, а не наркомату, как это было с Всероссийской чрезвычайной комиссией. Таким образом, статус главного органа безопасности молодой Страны Советов повысился, а руководство осталось тем же. Все так же его возглавлял Феликс Эдмундович Дзержинский, все так же в его застенках мучили и убивали инакомыслящих, а то и просто подозреваемых в этом людей. Но актеров качаловской группы особо допросами не утруждали, разве что Льва Книппера вызывали сюда не один раз. Его не арестовывали, а ежедневно водили по разным кабинетам и допрашивали заново. И каждый раз он понимал, что его приводят к все более и более высокому начальству.

– Я был тогда слишком молод, – вновь повторял он уже в кабинете какого-то совсем высокого чина. – Разве мог я сразу разобраться, за кем была правда?

– А теперь?

– Давно вижу и понимаю! Хочу искупить свою вину служением России.

Высокий чин ГПУ одобрительно кивнул.

– Ваш театральный администратор Бертенсон рассказал, что вы владеете несколькими языками. Это так? – спросил он.

– Да. Немецкий, французский, английский.

– Спортом занимались? – задал следующий вопрос начальник и неожиданно широко улыбнулся. – Хотя вы же военное артиллерийское училище оканчивали. Знаю по себе, спорту там всегда уделяют много внимания.

– Вы правы, – произнес Лев, тут же отметив про себя, что человек, сидящий сейчас перед ним, выходит, тоже оканчивал какое-то императорское военное училище, раз он в курсе того, чему там уделяют внимание, а чему нет! Выходит, он тоже бывший офицер царской армии! Это было уже интересно!

– Стреляете метко? – продолжал свои вопросы начальник.

– Так точно. Имел знаки отличия. Владею несколькими видами оружия.

– Что ж, товарищ, – внимательно взглянул на него хозяин кабинета. – Мы вам верим. Верим, что вы хотите послужить России. Советской России! – сделал он упор на слово «советской». – Мы дадим вам эту возможность.

Офицер закурил.

– Курите? – спросил он.

– Нет. Предпочитаю спорт.

– Правильно, – одобрительно кивнул работник ГПУ. – А я вот курю.

Наступила пауза. Начальник не торопясь выкурил папиросу, потушил окурок в большой пепельнице. Лёвушка сидел неподвижно. Он чувствовал, что сейчас услышит что-то очень важное, и не ошибся.

– При нашем учреждении организовывается разведывательная группа, – произнес офицер. – Главная задача этой группы – борьба с контрреволюцией. Вам предлагается влиться в ее ряды. Согласны?

– Согласен! – не медля ни секунды, ответил Лёвушка.

Статус бывшего белогвардейского офицера не оставлял ему другого выбора. Ну не на плаху же идти? Кроме того, было понятно, что, если он сейчас откажется, его расстреляют уже даже за то, что он в курсе организации этой самой разведывательной группы.

Для ГПУ главным критерием при определении его в разведывательную группу был именно тот факт его биографии, что он служил в Белой армии. Ведь внедриться в ряды тех, кто готовит в России контрреволюцию, бывшему белому офицеру будет намного проще, чем рядовому гражданину. Кроме того, его тетя являлась ведущей актрисой Художественного театра, а это означало, что он может выявлять недовольных властью и в интеллигентных кругах Москвы и Петрограда. А уж то, что Лев Книппер говорил на европейских языках, еще более расширяло возможности его деятельности. Он мог работать не только в России, но и за границей, где эмигранты во главе с генералами Деникиным, Кутеповым, Миллером и другими усиленно готовились к подрывной работе для борьбы с Советами. В общем, Лев Константинович Книппер мог стать неоценимым работником для органов!

– Вот только вам бы надо официально определиться сейчас на какую-нибудь работу, – задумался офицер ГПУ.

– Я хотел бы пойти учиться и вплотную заняться музыкой.

– В каком смысле?

– Хочу сочинять. В гимназии я когда-то писал песенки к ученическим постановкам. Получалось.

– Отлично, отлично! Это очень даже хорошо. Композитор – это то, что надо! – обрадовался офицер. – Чем можем, поможем. А сейчас вы подпишете бумагу о неразглашении нашего с вами разговора.

Лёвушка, конечно, еще не понимал в полном объеме то, чем он будет заниматься в этой разведывательной группе, но ему уже всё было интересно. Он любил опасность и жадно ловил адреналин, когда спускался на лыжах с высоких гор, когда боксировал на ринге с сильным противником или находился на линии огня во время боя. В раннем детстве, лежа на кровати с привязанными к ногам гирями, он уже научился держать свои чувства под контролем, что для работы разведчика было, безусловно, важно. В общем, внутренне он был готов к своим будущим приключениям. Его юношеская самонадеянность говорила ему: он справится!

Глава третья

К возвращению Ольги Леонардовны Книппер в квартире проживали ее старший брат Костя со всей своей семьей: женой Лулу, внучкой Адочкой, которую оставила им Ольга, уехав в Берлин, своей старшей дочерью Адой и еще одной маленькой внучкой, Мариночкой, дочкой Ады. За те три года, пока актриса гастролировала по Европе, Ада успела и выйти замуж, и родить, и развестись. Да, многое тут произошло, пока Ольги Леонардовны не было в России. Но расстраивало то, что брат болел. Сердце. Работать он уже не мог, и вся семья жила теперь крайне скромно, лишь на небольшой приработок Лулу, дающей уроки музыки, и зарплату Ады в учреждении, где она трудилась секретарем-машинисткой. Изменилось многое за это время и в порядках проживания. За аренду квартиры хозяевам платить было не надо. Хозяев этих теперь просто не было. Оплачивались лишь свет, вода и отопление в домоуправлении, хотя эта самая вода, а тем более отопление, очень часто давали сбой. Домоуправление же проводило и уплотнение жильцов, подселяя соседей. Ольгину квартиру уплотнять было уже некуда. Вернувшись домой, ей самой пришлось поселиться в бывшей гостиной. В дальнем углу