Гастротур заказывали? - Уля Ласка

Её щёки алеют. Оля упирается подбородком в своё плечо, но взгляд не отводит.

Наоборот, он становится темнее и глубже, словно мощный водоворот, затягивая меня в себя.

Через силу смотрю на приборную доску.

Ещё тридцать пять минут в пути.

Ф-ф-ф...

Сдержанно выдыхаю из-за непривычно интенсивных эмоций.

Держать себя в руках, когда это просто работа и когда крышу сносит прямо в процессе - очень разные вещи...

И сейчас работой это можно назвать в самую последнюю очередь.

Слишком сильное погружение и выход на первое место своих собственных желаний.

- Мне понравилась твоя семья - отвлекает Оля меня от мысли остановить машину тотчас же и продолжить наше знакомство на ещё более тесном уровне.

- Мне она тоже нравится, но повторюсь, она, как лекарство. Приём в строго выверенной дозировке  - идеален. А если пить его постоянно и без четкого графика, долго не протянешь.

Смеётся, устраиваясь поудобнее на сиденье.

- Мы с мамой всегда были одни. Никакой родни. Наверное, поэтому, когда я вижу большую семью, мне кажется, что это уже счастье, несмотря на всю внутреннюю кухню. А у Кьяры она ещё и вкусная.

- Оль... но ты упоминала отца... - пробую я ещё один заход на её личную территорию.

Опять в нарушение своих же правил. Но весь этот тур и так летит вверх тормашками, а я хочу знать всё!

- Да, - тяжело вздыхает она. - Но узнала я его спустя два года после смерти мамы. Знаешь, Ри...

- Он вас оставил? - задаю наводящий вопрос, потому что Ольга уж слишком долго держит паузу.

- Нет. Он обо мне ничего не знал.

- Твоя мама не посчитала нужным сообщить? - помогаю сделать ей ещё один шаг.

- Она его по-настоящему любила. Всю жизнь. Ни одного плохого слова. Объяснение для меня, что это просто страсть, у которой не было будущего.

С отцом я познакомилась, можно сказать... случайно... - проводит Оля руками по плечам, на которых я замечаю явно проступившие мурашки.

- Детка, если тебе это неприятно, не нужно, - сжимаю её ладонь ещё сильнее.

Манипулирую... Вижу, что нужно! Потому что рассказ - это первый шаг, чтобы слить боль, как от психологической, так и от физической травмы.

Их я тоже видел немало. Счастливые люди в наших турах бывали редко... А вот степень тяжести личных трагедий порой превышала все допустимые нормы.

Задача была отвлечь, подменить на некоторое время реальность, дать передохнуть и всё, дальше в свой часто совсем не радужный мир, где наличие приличного банковского счёта не играло никакой роли.

И именно потому, что Кати́ заговорила о смене курса с упором на решение болей клиентов в долгосрочной перспективе, я задержался в агентстве на год дольше, чем планировал изначально.

И вот теперь Оля...

- Да в общем-то ничего такого, - спокойно продолжает она, но в противовес своим же словам, крепко сжимает мне руку в ответ. - Хотя... нет. Один разговор между ними и всё могло быть совершенно иначе. Семья... Настоящая... Без этой дикой гонки наверстать всё упущенное больше чем за двадцать лет... Ни отец, ни я так и не поняли, почему она так поступила...

- Это был её выбор, Оль. Оставь его за ней, а ещё лучше прими, как единственно верный. По-другому, значит, было нельзя.

- Но... - пытается опротестовать она мой вердикт.

- Нет, милая, без "но", - тяну её на себя, быстро целуя в щёку. - Ты здесь и сейчас. Это твоя жизнь без альтернативных вариантов.

- Да?.. - с каким-то надрывом в голосе уточняет Оля. - А мне как раз кажется, что сейчас тот самый... альтернативный...

- Нет. Не он. Настоящий, Оль. Твой, - сбрасываю скорость, выворачивая руль вправо и паркуясь на обочине. - Здесь и сейчас, - провожу черту под её сомнениями долгим, охренительным поцелуем, от которого у меня самого закладывает уши.

Потому что в этот раз Оля творит свою реальность сама, вписывая меня в неё страстными, чувственными мазками, точно зная, чего она хочет.

- Р-р-ри... - перекатывается у неё на язычке моё имя. - Ты тако-о-ой сла-а-адкий...

- Я? - фыркаю, в промежутке между поцелуями. - Я надеялся, по крайней мере, на мужественного.

- Само собой, но сладкий это без сомнений! - скользят её зубки по моей нижней губе, вызывая бешеную пульсацию во всем теле и одной его выступающей части в частности. - Не могу от тебя отлипнуть, - продолжает шептать она мне свои признания без остановки, ни на секунду не позволяя расслабиться.

- Тебе и не надо, детка... Липни...

- Можно? - уточняет Оля, чиркнув по мне абсолютно расфокусированным взглядом, а в следующее мгновение перебирается ко мне на колени.

В долю секунды справляется с моим ремнем и молнией, освобождая член и нежно обхватывая его руками.

Скольжение вверх от основания до головки заставляет втянуть живот, вытолкнув бёдра вверх и получив острый разряд удовольствия, моментально пробивший позвоночник.

- О-о-оль... Жёстче... Быстрее...

- Не-е-ет, Ри... Медленно и ласково, - ухмыляется она, перебирая пальчиками по уздечке на члене и вынуждая меня стонать в голос.

Значит, нет?

Ну через пару минут проверим!

Проскальзываю рукой между Олиных ног, и она окончательно меня добивает.

Трусики... Их нет!

Зато пальцы сигнализируют, что уже не просто можно, жизненно необходимо!

Мне!

Ей!

Нам!

Удивленный Олин стон я слышу откуда-то издалека, потому что зашкаливающее возбуждение стирает все вокруг, включая и звуки.

Крепко удерживаю за спину, полностью её направляя, натягивая на себя и отпуская лишь на пару секунд, а затем вновь и вновь вколачиваясь в узкую, тесную плоть, обволакивающую меня безумными оттенками ощущений.

С силой упирается лицом мне в шею, рвано постанывая, при каждом новом ударе, и отдаваясь полностью, превращаясь в идеальную, податливую глину.

- Де-е-етка, сожми-и-ись, - прошу я, и она послушно подчиняясь, почти сразу же топит меня в громком, несдерживаемом стоне удовольствия.

Её спазмы цепляют меня, выбивая уже не стон, рык обладания...

Стискиваю её ещё крепче, чтобы не выпустить ни на секунду.

Не сейчас!

Когда обжигающий поток крови проносится по телу, концентрируясь в одном месте и выплескивясь, заполняя её всю....

Мою...

Глава 39

Оля

Угу... Вот оно... То, о чём болтала Кати́...

Секс, который обнуляет, в прямом смысле выталкивая тебя в безвоздушное пространство и отрезая