Русь и норманны - Генрик Ловмянский

к пониманию западных названий, дошедших в латинских источниках, которые идентифицировали русь с норманнами. Кстати, Запад мог иногда проверить византийские данные при помощи собственных наблюдений, как было сделано в 839 г. и отражено в «Вертинских анналах». К уже рассмотренному известию этого источника не будем возвращаться; среди других[635] следует вспомнить о сообщении, касающемся нападения руси на Константинополь в 860 г., переданном, правда, позднее Иоанном Диаконом (жившим на рубеже X и XI вв.), но основанном на более ранних известиях. Этот источник не назвал руси, а приписал нападение норманнам (Normaliorum gentes)[636]. Употребление этого определения не требует специального комментария: на территории Византии русь чаще всего представляли норманны, как купцы или послы, по ним и формировалось представление о руси, и это обстоятельство также влияло на значение западных названий.

Более интересными, поскольку они богаче данными и считаются одним из основных свидетельств норманнского происхождения руси, являются известия Лиутпранда, епископа Кремоны (с 963 г.), который дважды посетил Византию и, естественно, там почерпнул информацию о руси. Особого внимания заслуживает перечень соседей Восточноримской империи, среди которых есть и русь. Только упоминание о руси нельзя объяснять, вырвав из контекста, поскольку тогда оно утрачивает истинный смысл.

[Византия] «имеет с севера венгров, печенегов, хазар, русиев, которых иначе мы называем норманнами, а также болгар, очень близко от себя; с востока — Багдад; с юго-востока — жители Египта и Вавилонии… Прочие же народы, которые живут в том же климате: армяне, персы, халдеи, авасги — ей служат»[637]

В этом описании содержится такая же терминологическая двузначность, что и у Константина Багрянородного. С одной стороны, название русь поясняется как идентичное норманнам, с другой — это развернутая этническая характеристика прилегающих к Византии территорий, где русь выступает совершенно в ином, чем прежде, значении: автор назвал все крупные народы, соседствующие с Восточноримской империей на севере — ближайших болгар, далее венгров, печенегов, хазар; естественно, в этом списке не мог отсутствовать крупнейший среди них — восточные славяне. Их мы должны идентифицировать с Rusii. Терминологическое сходство греческого и латинского источников здесь очевидно: норманны-шведы в обоих случаях являются составной частью Rusii (русов), но благодаря специфическим обстоятельствам здесь термин расширяется до обозначения всех восточных славян по наиболее известной среди них группе (pars pro toto)[638].

Итак, византийско-латинские источники X в. употребляют термин росы, Росия и т. п. для определения не только норманнов, но также и восточных славян. Норманист мог бы в связи с этим сказать, что в изначальном смысле термин росы означал норманнов, а общее значение — восточные славяне — стало производным. Это наблюдение было бы истинно, если допустить, что восточные славяне действительно восприняли название русь из своего главного политического центра, по тогда надо сделать и следующий вывод: если восточные славяне взяли наименование от главного политического центра, то то же самое могли сделать и бывшие на службе этого центра норманнские пришельцы.

Гораздо больше, чем латинские авторы, сообщают сведений о русах и восточных славянах с IX–X вв. арабские писатели, причем, как мы указывали, они располагают собственными источниками информации. К сожалению, несмотря па иногда очень ценные сведения, этот материал в значительной части мало достоверен и требует при использовании тщательной критики. Особенно фантастична информация об обычаях, смешивающая элементы, свойственные различным этническим общностям[639]; номенклатура также отличается непостоянством[640]. Наиболее существенные сведения арабских источников об острове русов и трех центрах русов мы уже анализировали. Дополним предшествующие выводы еще двумя известиями: одним — приводимым как доказательство славянского характера руси, а другим — которое считается убедительным свидетельством того, что русь была норманнской.

Первое приводит географ Ибн Хордадбех в своей «Книге путей и стран», написанной, как предполагается, в 846–847 гг.[641]{175}. Она следующим образом описывает путь купцов ар-рус:

«Они являются племенем среди ас-Сакалиба. Привозят шкуры бобров, черных лис, а также мечи из удаленных концов [земли] Саклабия к морю Румейскому, [где] владыка ар-Рум берет с них десятину. Если хотят, путешествуют по Итилю{176}, реке ас-Сакалиба и проезжают через Хамлих, город хазар, [где] его правитель берет с них десятину. Далее прибывают к Джурджанскому морю… Иногда привозят они свои товары на верблюдах из Джурджапа в Багдад, переводчиками им служат евнухи ас-Сакалиба. Они выдают себя за христиан и платят [только] поголовную [подать]»[642]{177}.

Термин ас-Саклабия (Сакалиба) неустойчив, в некоторых случаях он может обозначать народы тюркские, финские, даже немцев, как у Масуди[643], однако преимущественно им определяли славян[644]. В данном случае решительно идентифицировать Саклабия со славянами позволяет появление переводчиков ас-Сакалиба; известно, что международным языком в сфере восточноевропейской торговли был славянский язык{178} а не скандинавский, тюркский или финский. И протяженность Саклабии, как вытекает из описания, подтверждает это предположение.

Поэтому можно не сомневаться, что Ибн Хордадбех считал русских купцов славянами{179}. Иное дело, находились ли среди них в большом количестве норманны, о чем говорит роль варягов в торговле Восточной Европы, а также список купцов из договора 944 г. Это известие ценно тем, что около середины или во второй половине IX в. Киев стал не только политическим, но и экономическим центром, раз арабам были известны русские купцы, т. е. приходящие именно из киевской земли, где, вероятно, концентрировалась торговля, ориентированная в южном (море Румейское тут должно обозначать Черное море), а также в юго-восточном направлении (Джурджан — Каспийское море). Организация торговли была схожа с той, что описана у Константина Багрянородного, поскольку русские купцы доходили вплоть до самых «удаленных концов» Саклабии, до Новгородской земли. Товары, вероятно, перевозились по рекам в ладьях, однако поставщики представляли не общерусское государство, как в середине X в., а местные политические центры. Запись, по-видимому, отражает момент объединения Киева и Новгорода под единой государственной властью.

Еще одно известие конца IX в. содержится в сочинении арабского историка ал-Якуби:

«На запад от города, называемого ал-Газира [Альгезирас], [лежит] город, называемый Исбилия [Севилья], [расположенный] на большой реке, которая есть река Кордовы. В тот город вошли в 229 г. (х. = 843/4 г.) поганые [ал-Маджус], называемые арРус, [которые] захватили [пленных], грабили, жгли и убивали»[645]{180}.

Это интересное сообщение сходно с замечанием Лиутпранда, который трактовал русов как норманнов. Ал-Якуби, наверное, в Египте получил известие о нападении на Севилью неверных, называемых у арабов ал-Маджус, этим термином определялись и норманны; вероятно, и в Западной Европе норманнов тогда называли язычниками. Однако для читателя из восточных арабских провинций ал-Маджус не были известны как норманны; тогда ал-Якуби, что правильно