Теперь я Волан-де-Морт? - Илья К

пытался зарастить повреждения от Адского Огня. Может быть, у него и получилось бы, но я ещё добавил жару. Новую Нагайну, независимо от результата, они запомнят надолго. Но лучше всего натравить василиска либо когда Альбус будет уставшим, либо когда Альбус пойдёт за очередным крестражем, чтобы когда тот вернулся, от охранников замка не осталось ничего.

— Оставь меня одного, — приказал я.

Снейп, поклонившись, удалился, а я задумался.

Что делать? Мне очень хочется ждать смерти Альбуса от старости. Но ждать смерти от старости ученика Фламеля… Я представляю себе это примерно так:

«Альбус Дамблдор, Вас уже судили за продажу поддельного эликсира жизни?» — «Да. В 2015, 2136, 2541 и 3200 годах».

Будем исходить из фактов. Альбус зашёл в мою ловушку и вышел, уничтожив всю ловушку и крестраж. Отсюда вывод — он намного сильнее и опаснее, чем кажется. Но его не было три дня. Вероятно, он всё-таки словил магическое истощение. И он пошёл в ловушку, значит Альбус не всезнающ.

В качестве гипотезы примем, что Альбус уничтожит следующий тайник и выпадет из реальности на три дня. Значит, мне надо либо поймать Альбуса с магическим истощением, либо сделать так, чтобы ему было некуда возвращаться — то есть захватить Министерство и Хогвартс в его отсутствие, за три дня.

Однако Альбус может явиться на генеральное сражение, не отойдя от магического истощения. И, не знаю как, Бузинная Палочка ему в помощь, победить. Он уже показал чудеса превозмогания. Нужно, чтобы он не победил.

Я уже, благодаря новому телу, быстрее старика. Хорошо бы стать сильнее.

Мой авторский Ритуал обретения силы готов. На него потрачено много времени и трудов. Сложность запредельная. Если всё пойдёт как надо, то встану в уровень прежнего Тома Реддла по поражающей мощи Тёмной Магии.

При классическом исполнении ритуал однозначно смертелен для меня. Я нашёл решение — уравновесить одно эхо смертей другим. Именно для этого мне нужен подходящий «Катализатор», хотя это не совсем катализатор, так как он разрушится в процессе. Когда я доберусь до Катализатора, произойдёт самое интересное — как пена из бутылки с шампанским. Я временно стану намного сильнее, а кое-что, до уровня прежнего Тома Реддла, останется со мной навсегда. Именно этот момент нужно выбрать для боя с Альбусом. То есть сейчас я заканчиваю дела в Освенциме, потом жду, пока Альбус пойдёт за очередным крестражем. Когда его не будет — завершаю ритуал и становлюсь временно намного сильнее. Быстро устраиваю генеральное сражение и побеждаю. Если на бой явится Альбус — он умрёт, если не явится — ему будет некуда возвращаться. Вроде бы хороший план — сначала отправить Альбуса в западню, потом слегка закидать его подконтрольным мясом, затем сразиться с ним, будучи и сильнее, и быстрее. Ещё бы решить проблему с Оливандером, я слишком часто слышу от него слово «невозможно»…

Я встал из своего кресла и отправился домой. Сняв защиту, обнял сзади Беллатрису. Мне нужна родная кровь. Дорогая, тебе пора рожать. И я покажу тебе Польшу, ты вроде там не была…

Альбус как-то в одном из своих выступлений назвал Пожирателей Смерти «игрушками Тёмного Лорда». Старик, ты не прав. Это для Тома Реддла они были игрушками, которые, если надоест, можно и сломать, для меня это инструменты. Ценные инструменты. А если я вдруг останусь без инструментов, работа как минимум замедлится, а то и вовсе встанет. И эти инструменты я буду спасать, а если не получится, даже немного посокрушаюсь. Клятый Розье… Кем бы тебя заменить в ритуале?

Но самый свой ценный инструмент я сейчас держал в руках — Беллатриса ранее Лестрейндж.

Не знаю, любовь ли это, но Беллатриса мне с каждым днём нравилась всё больше. Вот смотришь на Диану Крауч и не чувствуешь ничего. Вроде бы и симпатичная, но ничего. Смотришь на Беллатрису и понимаешь — это твоё. И дело не столько в сексе.

То, как она убила Сириуса, надолго останется в моей памяти. Это не Голливуд, где злодеев снимают красиво и вычурно, где пятьсот разных планов и тонны спецэффектов. Но киношное насилие придумано. И в кино добро всё равно окажется сильнее. Смерть Сириуса Блэка… Если бы кто-то это заснял, он бы увидел пляшущий кадр, нестрашных на вид мужчину и женщину, там не было бы эффектных крупных планов, а чувств было столько, сколько при работе в офисе с ксероксом. Только это жизнь, а не кино, и поэтому такой любительский фильм был бы в сто раз сильнее любого боевика. Зритель бы увидел, что люди заняты привычной работой, что каждый знает свой манёвр. Кто-то держит магией, кто-то режет. Альбус Дамблдор бы сказал, что это не только кино про жестокость, это ещё и кино про трусость, когда, чтобы унижать и пытать одного человека, нужна целая толпа садистов. Он не прав. Это просто работа. Такая же, как любая другая, нужная для достижения целей. Через час Беллатриса пойдёт обнимать Невилла и играть с ним в светящиеся кубики, а я, вернувшись с собрания Пожирателей Смерти, буду обсуждать с домовиком меню на завтра. Последнее не покажут в кино никогда, чтобы люди могли думать, что злодеи качественно иные, не такие, как они, что подобное осталось где-то в прошлом в рассказах про гитлеровские лагеря.

Работники СС тоже любили своих детей, улыбались, слушали музыку и читали книжки. Садист — не обязательно безмозглый вурдалак, нечто вроде Сивого. Такие садисты обычно как раз в кино. А в жизни убийцы не отличимы от обычных людей. На самом деле, так было, есть и будет всегда.

Да и что такое убийство? Любой обыватель тратит столько денег в день, что на них можно десяток голодающих в Африке прокормить. Это убийство безразличием. Убийство на войне — подвиг, убийство ради себя — преступление. Просто условность, чтобы люди могли жить вместе. Убивайте кого-то из чужой стаи. Я так и делаю. А Розье… Я правда пытался его лечить — не получилось. Безнадёжно больные части организма удаляют. И я честно пытался договориться, ибо мне нужен мир, хотя бы часть. Но ни Альбус, ни Министр меня не слушают. Не хотят говорить с врагом? Так мир всегда с врагом заключается! Может, следующие будут сговорчивее?

— Дорогая, у меня намечается важный ритуал, обязательно твоё присутствие, но беременным туда нельзя, — сообщил я жене.

На секунду Беллатриса задумалась, но лишь на секунду.

— Ничего ведь не случится, если Дельфи родится немного раньше? —