Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь - Сергей Николаевич Белкин

если прошлое и там прошлое, его там уже нет. Где бы, следовательно, они ни были, каковы бы ни были, они существуют только как настоящее. И, правдиво рассказывая о прошлом, люди извлекают из памяти не сами события – они прошли,  – а слова, подсказанные образами их: прошлые события, затронув наши чувства, запечатлели в душе словно следы свои. Детства моего, например, уже нет, оно в прошлом, которого уже нет, но когда я о нем думаю и рассказываю, то вижу образ его в настоящем, ибо он до сих пор жив в памяти моей.

Мы измеряем время, пока оно идет, и можем сказать, что этот промежуток времени вдвое длиннее другого или что они между собой равны, и вообще сообщить еще что-то относительно измеряемых нами частей времени. Оно измеряется, следовательно, пока проходит; когда оно прошло, его не измерить: не будет того, что можно измерить. Но откуда, каким путем и куда идет время, пока мы его измеряем? Откуда, как не из будущего? Каким путем? Только через настоящее. Куда, как не в прошлое? Из того, следовательно, чего еще нет, через то, в чем нет длительности, к тому, чего уже нет.

Время, становясь из будущего настоящим, выходит из какого-то тайника, и настоящее, став прошлым, уходит в какой-то тайник».

Эти цитаты взяты из текста, написанного более 1600 лет тому назад! В 397–398 году н.  э. в  Северной Африке в  Нумидии, в городке Тагаст, которому суждено было исчезнуть, как и самой Нумидии. Теперь это земли Алжира, а город, возникший спустя столетия на руинах Тагаста, называется Сук-Ахрас. Могиле автора этих строк повезло больше, чем городу и государству. Аврелий Августин – так звали автора – родился в  Тагасте в 354 году, а умер неподалеку в городе Гиппон (Hippon), поэтому его после смерти стали называть Аврелий Августин Иппонийский, но более всего он известен как Блаженный Августин. Он причислен к лику святых и  Католической, и  Православной церковью. Согласитесь, что вышеприведенный текст не может не восхищать – и ясностью мысли, и стилем. Жизнь и труды Блаженного Августина достойны и памяти, и изучения, и почитания. Его мать – христианка (Св. Моника), отец – язычник, римлянин, землевладелец. Жизненный путь Августина был достаточно извилист и насыщен разными событиями, изменением взглядов и образа жизни. Жил он и в  Карфагене, и в  Риме, и в  Медиолане (Милане). Неподалеку от  Милана и упокоились его останки, которые сперва были захоронены в  Сардинии (Гиппон в те дни, когда он умирал, был взят варварами, и ученики Августина ради спасения тела от поругания вывезли его на остров), а три столетия спустя выкуплены королем лангобардов Лиутпрандом и захоронены в  Павии близ Милана. Блаженный Августин оставил после себя немало трудов, среди которых наиболее известными считаются «Град Божий» и «Исповедь». Он был, несомненно, человеком огромной эрудиции, ума и таланта, и то, что память о нем священна, совершенно справедливо. Вышеприведенные рассуждения о времени – цитата из «Исповеди». Но не упустим возможность привести еще одну его цитату, совершенно не относящуюся к делу, но показывающую, быть может, ускользающую из распространенных знаний о нем широту его натуры: «Добрый Боже, дай мне целомудрие и умеренность… Но не сейчас, о  Боже, ещё не сейчас!»

Вот что сказал выдающийся немецкий философ Эдмунд серль о рассуждениях Августина, касающихся времени: «Анализ (о)сознания времени – давний крест дескриптивной психологии и теории познания. Первым, кто глубоко ощутил огромные трудности, которые заключены здесь, и кто бился над ними, доходя почти до отчаяния, был Августин. Главы 14–28 книги XI "Исповеди" даже сейчас должны быть основательно проштудированы каждым, кто занимается проблемой времени».

Мы, быть может, и не проштудировали, но прикоснулись. Так что – пойдем дальше!

Есть любопытная точка зрения: время неподвижно, оно вообще никуда и ниоткуда не «течет». «Это не время идет куда-то – это мы приходим и мы уходим. Время остается там, где оно есть, где оно было всегда. Это не ручей; мы – ручьи. Время не может быть ручьем, потому что оно не вещество»  – так пишет Ошо. И еще: «Подумайте о пространстве… вы никогда не думаете о пространстве как о ручье. Пространство есть всегда: вы приходите и уходите… но пространство остается на месте… Если время – четвертое измерение пространства, то это значит, что ни пространство не идет никуда, ни время не идет никуда». Ошо, размышляя о времени, приводит мысли Махавиры о том, что душа («самайя» на санскрите)  – это и есть время. Душа – самая сокровенная суть нашего существа, это то, что никогда не изменяется, это единственное, что всегда остается, все остальное продолжает течь. Наша душа, наш глубинный наблюдатель – это и есть время. Единственная реальность на свете – это «сегодня», это «здесь и сейчас». В этом самом мгновении содержится вся вечность, все прошлое и все будущее, и это мгновение – внутри нас. Мы просто не всегда осознаем его необъятность.

Здесь я себя остановлю, чтобы не превращать свои размышления в попытку реферата по философии – и неуместно и не по силам. Упомяну – и для демонстрации каких-то своих сведений об этом и для тех, кто настроен более серьезно, чем я,  – несколько философских трудов, в которых обсуждается время. Например, Мартин Хайдеггер «Бытие и время» и  многочисленные комментарии его переводчика Владимира Бибихина; Джеральд Уитроу – «Естественная философия времени». Скажу, что с 1966 года существует Международное общество по изучению времени, издается журнал «KronoScope» (США). У нас в стране на базе МГУ существует Институт исследований природы времени, есть целое направление в науке – темпорология.

Ощущение времени  

Когда-то я размышлял надо мною же заданной задачей: придумать такую способность или умение, которое было бы уникальным, но при этом бесполезным. Я придумал такое: внутреннее свойство автоматически определять точное время – без часов, без взгляда на солнце и т.  д. Этот ответ удовлетворял условиям поставленной мною же задачи: умение уникальное, а пользы, в общем, никакой.

В тот момент я еще не думал о довольно глубоких вещах, лежавших рядом. То, что у человека нет «органа времени»[2], я фиксировал как данность. Но я тогда не знал о двух фактах. Первый – рассуждения И. М. Сеченова: «В самом деле, только звук и мышечное ощущение дают человеку представление о времени, притом не всем своим содержанием, а лишь одною стороною, тягучестью звука и тягучестью мышечного чувства. Перед моими глазами двигается предмет; следя за ним, я двигаю постепенно головой,