Мэй и Минато. Любовь в офисе. - Nil Магия и разум

Original Message-----

From:Мэй

Sent: Sunday, January 3 , 2025 19.25 РМ

To:Минато

Subject: Re [80]: ожиданиевечность

«Ну, что я чуть-чуть поработаю. Напоследок».

Погода портилась, и я отменил бронь на вторую половину суток в отеле. Мне не хотелось быть там без Мэй. Ветер гнал тучи и шел снег. Акари задерживалась на работе и сказала, что не сможет заехать за мной.

Я решил пройти пешком. Оставался бар, но после того сна, где я видел в нем Мэй, мне не хотелось идти туда.

Я вышел из нашей, горящей светом башни и пошел по улице. Вдруг, на противоположной стороне меня привлекла витрина. Магазинчик выглядел волшебным гротом, украшенный плющем и живыми цветами. Моего портрета сегодня в там не было, зато была картина – «Девушка и белый единорог». Тело животного было создано из белых хризантем. Рог из золотых и желтых. Девушка гладила его наклоненную голову, и платье ее было сделано из голубых, как небо хризантем.

Руки и лицо были сделаны из тончайших лепестков роз, и картина была прекрасна.

Она была соразмерна, и цвета были подобраны так, что зритель оказывался в этом красивом мире. Я почувствовал в себе злость.

Я не придал значения, но сегодня носил именно тот одеколон, который так нравился Ямамото. Я вошел в лавку и обомлел. Она сделала из обычного цветочного магазина подобие райского сада. Появились журчащие фонтанчики и хризантемы жили в своей естественной среде. Свет давали особые фонарики со стеклами, из которых лился свет разных цветов.

Ямамото отложила книгу. Это была книга с картинками про цветы. Про красивые цветы, названия которых я не знал.

В моей душе росла злость на себя, на Мэй и на Ямамото. Ямамото улыбнулась, и я захотел, чтобы эта улыбка была стерта с ее лица. Она была прекрасна. С ее лица сошла грусть и лицо налилось каким-то светлым сиянием. Она сделала коррекцию бровей, новую прическу. В движениях появилась плавность и загадочность.

Она встала и поклонилась мне. Но этого было мало. Я подошел и грубо сдернул с нее блузку. Пуговицы отлетели, обнажив белье и приятности. Я сжал в руках одну из них. Ямамото покорно улыбалась мне и ее ноздри поднимались чаще. Я сжал сильнее. Ямамото улыбалась и зубы ее были ровны и прелестны.

Я не сдержался и ударил ее по щеке. Моя рука оставила след, но мне это нравилось. Я опустил девушку на колени. И она покорно приняла свою участь.

Я был жесток, и она несколько раз пыталась освободиться. Но я не прекращал, только давая ей время, чтобы она не задохнулась.

Она смотрела на меня с такой нежностью и любовью, что я не выдержал. Я повернул ее, а она хотела прикрыть себя, свой живот, начав говорить, что она не может сейчас туда.

Я был настойчив и не хотел ничего слушать. И она предложила альтернативу. Сама направив рукой в нужном направлении. Ямамото было больно, и она несколько раз вскрикивала. Но приняла то, что я с ней делал.

Одежда была моя испачкана. Но я был зол и не думал, как объясню Акари этот факт.

Я еще раз оглядел магазин. Я прошел за прилавок. В подсобку вела дверь, и я открыл ее ногой. Там была скромная постель и маленький алтарь, на котором стоял рисунок. Там был изображен единорог, Ямамото и я.

Я вошел туда, грубо отодвинув хозяйку. Взял рисунок и дал его ей. Я приказал порвать его и не рисовать меня больше. Она пыталась отвести взгляд, но я взял ее за подбородок и заставил не отводить взгляда от меня.

Я чувствовал, ее слезы и хотел насладиться ими до капли.

Она не рыдала, и разорвала рисунок на мелкие клочки.

Я так и вижу ее. В порванной блузке, с маленькими клочками бумаги под ногами. И слезинкой, текущей по щеке. Потом порвав рисунок она встала, прикрыв рукой свой живот.

Я не чувствовал стыда. Я чувствовал свое право. Право убивать красоту. Но после этого я успокоился, словно какой-то дух вышел из меня.

Я вытер ее слезу, и Ямамото приняла эту ласку так, как Мэй не приняла от меня ни деньги, ни стихи, ни портрет, ни меня самого.

Ямамото тихо взяла мою руку в свои ладони и поцеловала ее.

Я отдернул руку. И приказал все убрать. Достал телефон и перевел какую-то небольшую сумму денег, тысяч наверно 70-80.

И вышел. Ветер усилился.

На телефон пришло оповещение о шторме. Я поймал машину-такси, и она привезла меня домой. Акари еще не было, и в лифте я заметил грязь на брюках и рубашке. Костюм был не новый, и я без снял его и отложил в химчистку.

Залез в душ и переоделся. Заказывать ничего не хотелось, и я сготовил для Акари ужин. И к тому моменту, когда она приехала, он был готов.

Это был европейский рецепт. Пюре с бефстрогановом, украшенном веточкой свежей зелени. Я подал его Акари на деревянном подносе.

Она поцеловала меня. И мы сели ужинать.

По телевизору показывали шторм и вырываемые с корнем деревья.

Я обнимал Акари, и ее тело вдруг показалось мне желанным.

Но Акари отняла мою руку от груди и тихо сказала:

«Милый, мне кажется, у нас будет малыш».

Я сказал, что еще рано, что она не может знать, но в глубине души я понял, что только она и может об этом знать, и только у нее есть право знать об этом.

И я поверил, что моя молитва была услышана. Благословенный ребенок родится у нас с Акари.

Но тут же промелькнула мысль, что это