Книга о Граде женском - Кристина Пизанская

Во время войны, которую этот император вел с Веспасианом[219] за владычество над империей, случилось так, что напал этот император на город вольсков и ночью проник внутрь. Оказавшись внутри, он обнаружил, что жители спали, и атаковал их с ожесточением. Благородная женщина Триария, которая следовала всю ночь за своим мужем, была и в этот раз неподалеку. Желая завоевать для своего мужа победу, она, полностью вооруженная, обнажила меч и яростно ринулась в битву бок о бок со своим супругом, разя то тут, то там, скрытая покровом ночи. Не было в ней ни тени страха, ни отвращения, и сражалась она так мужественно, что превзошла всех в этой битве. Это прекрасно показывает, говорит Боккаччо, ту великую любовь, которую она испытывала к своему супругу, и иллюстрирует, что брачные узы, которые многие хотят оклеветать, благи[220].

LXIV. Еще о царице Артемисии

— Среди дам, которые возлюбили своих мужей великой любовью и показали это своими поступками, следует снова упомянуть благородную Артемисию, царицу Карии, о которой сказано выше[221]. Она сопровождала короля Мавсола во многих битвах, а когда он погиб, была так ошеломлена и потрясена до глубины души, что ее скорбь едва ли могло вынести какое-либо другое существо. Она прекрасно показала, насколько его любила, пока он был жив, и не меньше деяний совершила, когда его не стало. Завершив все обряды, подобающие титулу царя, она устроила пышные похороны и в присутствии вельмож и знати предала его останки огню. Потом она собрала пепел, омыла его своими слезами и заключила в сосуд из золота. Поскольку ей казалось неправильным, чтобы прах того, кого она столь сильно любила, имел какую-либо иную гробницу, кроме тела и сердца, из которого произросла эта великая любовь, она смешала упомянутый пепел с напитками и мало-помалу, спустя какое-то время, выпила и полностью поглотила его. Но, не удовлетворенная этим, она возжелала в память о царе сделать такую гробницу, которая позволит навечно сохранить его в людской памяти, и была готова не жалеть ради этого ничего. Она наняла мастеров, которые могли расчертить и возвести великолепные здания, звали их Скопас Бриаксис, Тимофей и Леохар — все искуснейшие зодчие. Царица им рассказала, что хочет возвести гробницу для короля Мавсола, своего господина, самую роскошную из возможных, такую, какой не было ни у одного царя или правителя в мире, поскольку желала, чтобы этим чудесным произведением прославилось навечно имя ее супруга. Они ответили, что с радостью исполнят ее повеление. Тогда царица заказала множество камней, мрамор и яшму самых разных цветов, и все, что ни просили мастера. Наконец, мастера возвели возле города Галикарнаса, столицы Карии, великолепный памятник, искусно высеченный из мрамора. По форме он представлял из себя прямоугольник, каждая сторона была в длину шестьдесят четыре фута и сто сорок в высоту. Что было еще удивительнее, все великое здание покоилось на тридцати огромных мраморных колоннах. Каждый из четырех мастеров старался превзойти остальных в украшении одной из сторон здания, и плоды их стараний были так чудесны, что не только сохранили в памяти имя того, кому эта гробница была посвящена, но и заставили восхититься талантом зодчих. Пятый работник, которого звали Итар, довел строение до совершенства и соорудил над гробницей шпиль, постепенно поднимающийся над сооружением сорока ступенями. Затем шестой мастер, по имени Пихис, высек в мраморе колесницу и поместил ее на самый верх сооружения.

Этот памятник был настолько удивительным, что прославился как одно из чудес света. За то, что он был возведен для короля Мавсола, здание получило его имя и стало называться «Мавсолом». Поскольку это была самая пышная гробница, которую когда-либо возводили для царя или правителя, то все остальные гробницы царей и правителей, как говорит Боккаччо, стали называться мавзолеями[222]. Вот как и делом, и образом Артемисия проявила любовь и верность своему супругу, любовь, которую пронесла через всю жизнь.

LXV. Об Аргии, дочери царя Адраста

— О! Кто посмеет сказать, что женщины мало возлюбили своих мужей, когда есть пример великой любви, которую испытывала Аргия, дочь Адраста, царя Аргоса, к своему мужу Полинику[223]. Этот Полиник, муж Аргины, боролся со своим братом Этеоклом за власть над Фиванским царством, которое должно было принадлежать Полинику по взаимным договоренностям. Но поскольку Этеокл возжелал завладеть царством, то его брат Полиник объявил ему войну, в которой к нему пришел на помощь со всем своим войском его господин царь Адраст. Но так несчастливо сложилась судьба Полиника, что и он, и его брат умертвили друг друга в битве, и единственным из всех троих в живых остался лишь царь Адраст.

Когда Аргия узнала, что ее муж пал в битве, то оставила свои царские покои и отправилась в путь, а с ней и все женщины Аргоса. То, что она свершила, Боккаччо описывает таким образом: «Благородная женщина Аргия услышала, что тело Полиника, ее мужа, осталось лежать незахороненным среди трупов и останков простолюдинов, убитых там. Тогда она, преисполненная скорби, скинула с себя царские одеяния и украшения и оставила роскошь и благополучие своих богато отделанных покоев. Благодаря своей непреклонной воле и пылкой любви она преодолела и поборола слабость и изнеженность женского рода и отправилась в многодневное путешествие к месту битвы, и на пути этом не страшилась ни ловушек затаившихся врагов, ни длинной дороги, ни летней жары. Придя на поле, она не испугалась ни диких зверей, ни огромных птиц, кружащих над телами погибших, ни злых духов, которые, как считают многие глупцы, витают возле тел умерших, но что самое удивительное, — говорит Боккаччо, — ее ничуть не удержал публично оглашенный указ царя Креонта[224], запрещавший кому-либо посещать и хоронить под страхом смерти тела погибших, в какой бы степени родства они ни находились»[225]. Но Аргия проделала весь свой путь не для того, чтобы подчиняться этому приказу. Она прибыла, когда уже сгущались сумерки и не побоялась нестерпимой вони, источаемой трупами. Движимая скорбью, пылкостью и отвагой, она не побрезговала притрагиваться к телам воинов, переворачивая то одно, то другое, ища своего любимого и здесь, и там. Она продолжала искать при свете небольшого факела, пока она не узнала своего возлюбленного супруга, обретя то, что так жаждала. «О! — говорит Боккаччо, — какая необычайная любовь, какая пылкая привязанность и страсть были присущи этой женщине!». Несмотря на то, что лицо ее мужа, наполовину изъеденное ржавчиной доспехов