Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 1. Ольга Леонардовна - Татьяна Васильевна Бронзова

– Когда их ждать?

Владимир поднял руку, и все опять смолкли.

– Антон Павлович и Ольга просят прощения, что не смогут присутствовать, так как сразу уезжают в Уфимскую область на кумыс. Но они очень просят вас немедленно сесть за стол и поднять тост за их счастье и здоровье.

– Это нечестно! – раздался голос Москвина в полной тишине. – А кому же мы будем кричать «горько»? Кто целоваться-то будет?

Все рассмеялись.

– Вот именно этого Антон Павлович, вероятно, и боялся, – произнес Станиславский, слегка обидевшись на то, что был не в курсе этого брака. – Давайте поднимем тост за их здоровье и их совместное счастье. Храни их Бог!

– Наполняйте рюмки, господа! – воскликнул Лужский.

Столы ломились от яств и выпивки, и, невзирая на отсутствие новобрачных, гости с удовольствием поднимали тосты. Грустил один Вишневский. Он-то был уверен, что рано или поздно Чехов с Ольгой расстанутся, она вернется к нему, а он ее не только утешит, но и поведет под венец. Ошибся! Чехов сам женился на ней!

Зато Немирович довольно потирал руки. Слава богу, свершилось. Ольга еще вчера предупредила его о венчании, но была не уверена. Всё боялась, вдруг Антон передумает. Не передумал, значит! Теперь все его пьесы принадлежали Художественному театру!

– Так и знал. От Олечки ему уже никуда было не деться! – счастливо улыбался Владимир Иванович, опрокинув рюмку водки за здоровье молодых.

Глава восемнадцатая

В тот день, когда актеры широко праздновали женитьбу любимого автора и актрисы, в 9 часов вечера в вагоне первого класса новобрачные выехали на кумыс через Нижний Новгород, где Чехов непременно хотел повидаться с Горьким. Тюремное заключение ему заменили на домашний арест, и Антон Павлович был уверен, что эта встреча хоть на короткое время, но все же поможет заключенному перенести свое нахождение в неволе.

– Как я рад! Как рад, – говорил Горький, пожимая руку друга. – Ко мне никого не пускают. Удивляюсь, как вы смогли преодолеть этот кордон.

– Невероятно, но полицейский, что гуляет у вашего дома, поклонник моего творчества, – весело заявил Чехов. – Оказывается, они тоже книжки читают.

– Поздравляю вас, Ольга Леонардовна, – развел Горький руками. – Видите, какого себе знаменитого мужа отхватили. Его даже полицейские читают!

Тем же вечером молодые должны были сесть на поезд до Казани, чтобы там пересесть на пароход до Уфы, но неожиданно для них билетов в кассе не оказалось.

– Это не страшно, – заявил провожавший их на вокзале знакомый врач, большой поклонник Чехова. – Берите билеты до Пьяного Бора. Оттуда тоже идет пароход.

– Какое удивительное название города, – расхохоталась Ольга. – Почему же этот бор такой пьяный?

– Должен же хоть кто-нибудь по поводу нашей свадьбы быть пьяным, в конце концов, – стараясь быть серьезным, произнес писатель. – Так пусть это будет целый город.

Но в итоге это оказался совсем даже не город, а большая деревня, где весь день молодоженам пришлось провести в ожидании парохода. Никаких гостиниц тут не было, и за небольшую плату их пустила в свой дом простая крестьянская семья. Хозяева уступили им свою кровать, а сами ушли ночевать на сеновал.

Ночью молодожены почти не спали. Пароход на Уфу проходил через Пьяный Бор в пять утра, и они боялись, как бы его не пропустить!

– Ты куда? – спросила Ольга, почувствовав, как Антон встал и начал одеваться.

– Хочу выйти на улицу. Все равно не спится.

– Я с тобой.

Они вышли на крыльцо. Небо было сплошь усеяно звездами, казавшимися такими бесконечно далекими и таинственными, что, глядя на них, захватывало дух. Полная луна освещала дикую красоту степи, стояла умиротворяющая тишина, и воображение поражал тот простор, что открылся перед ними.

– А ведь этой луне и звездам в сущности все равно, что творится на земле: мир или война, живы люди или умерли… Они светят себе и светят… – задумчиво произнес писатель. – И так будет вечно!

Ранним утром они поспешили на пристань, сели на пароход и наконец-то добрались до санатория, где дорогих гостей уже с нетерпением ждал главный врач по фамилии Варавка, приготовив для молодых отдельный домик. Но то, что они увидели, стоя ночью в Пьяном Бору на крыльце простой деревенской избы, они уже никогда не могли забыть и часто вспоминали эту холодную красоту вечности на протяжении всей своей недолгой совместной жизни.

⁂

А в это время в Ялте страдала и не находила себе места от вероломства подруги Маша.

– Книпшиц все-таки его добила. Я всю свою жизнь только и занимаюсь его делами, его имением, устройством этого дома и сада, а теперь все это будет принадлежать его жене?

– Но ведь он написал в телеграмме, что все остается по-старому, – говорила ей мать. – Что он хотел нам этим сказать? Может, то, что мы с тобой будем жить в этом доме, как и жили до сих пор? И что содержать нас с тобой он будет, как раньше? А то как же?

– Возможно. Но это ведь пока Антоша жив, а потом, когда она станет вдовой? Ты же, мама, знаешь, что он болен. Мы с тобой никогда не говорим об этом, но ведь наш Николай уже умер от туберкулеза…

– Коленька вел распутную жизнь. Бог его за это и прибрал к себе. А Антоша – врач. Он знает, что ему можно, а что нет. Он еще долго проживет, дай бог ему здоровья, – перекрестилась мать.

– Хотелось бы, – тяжело вздохнула Маша и тоже перекрестилась.

Она не стала рассказывать матери о заключении Щуровского по серьезному поражению легких, о котором ей написала Ольга. Зачем лишний раз ее волновать? Но находящемуся в это время в Ялте Бунину излила свою боль.

– Как вы думаете, к чему Олечке понадобилась вся эта нервотрепка для больного человека? Она что, бросит театр? Будет жить в Ялте? Очень сомневаюсь. Видно, ей просто захотелось носить нашу фамилию. Как же, в пьесе Антона Чехова играет Ольга Чехова! Так и вижу эту свинскую афишу.

– Вам, Маша, надо с этим примириться. Женился – значит, сам так захотел. Ведь вы всегда говорили, что на него трудно влиять.

– Трудно! Но хитрая немка все же нашла эту струну. Сам-то по доброй воле он ни за что бы под венец не пошел, – твердо заявила Маша и вдруг, то ли в шутку, то ли всерьез, добавила: – Может, и мне замуж выйти? А что мне еще остается? Найдите мне, дорогой Букишончик, жениха побогаче, но только чтобы непременно был щедрый!

Глава девятнадцатая

В санатории условия проживания были ужасны. Кровати