Сводный Братец Лис - Вера Ривер

плед и достал корзину для пикника, двигаясь с привычной грацией хищника. У входа в пещеру он развел небольшой костер, умело расположив его так, чтобы дым уходил в сторону моря, а не тянулся внутрь. Пламя отбрасывало причудливые тени на стены, делая атмосферу почти мистической.

- Когда мама умерла, я жил здесь месяц, - внезапно произнес он, глядя на огонь. Его хвост замер, выдавая напряжение от тяжелых воспоминаний. - Не мог вернуться в дом, где всё напоминало о ней. Здесь было. проще. Только море, небо и мои сокровища.

Я молча прижалась к нему, чувствуя через метку его старую боль. Лисы редко говорят о своих потерях, предпочитая прятать горе за маской веселья и легкомыслия.

- Отец искал меня, конечно, - продолжил Рейнар, открывая бутылку вина. - Но это место. оно защищено древней магией. Сюда можно попасть, только если знаешь дорогу или если лис сам приведет тебя.

Он налил нам вина в бокалы, его движения были плавными, но я замечала легкую дрожь в пальцах. Делиться воспоминаниями давалось ему нелегко.

- Здесь я научился контролировать своего зверя, - он усмехнулся, глядя на огонь. - Когда горе и ярость становились невыносимыми, когда хотелось выть и крушить все вокруг. море учило спокойствию. А эти маленькие сокровища, - он обвел рукой свою коллекцию, - напоминали, что в мире все еще есть красота.

Метка на моей шее потеплела, передавая его эмоции - смесь старой боли и нежности к этому особенному месту.

Я прислонилась к его плечу, наблюдая за игрой пламени. Рейнар редко показывал свою уязвимую сторону - обычно он прятал её за маской самоуверенного, насмешливого хищника. Но здесь, в этой пещере, наполненной его воспоминаниями и секретами, он позволял себе быть настоящим.

- После той луны я стал другим, - его пальцы рассеянно поглаживали мое запястье. - Понял, что нужно научиться жить без неё. Мама всегда говорила, что настоящий лис умеет приспосабливаться, находить красоту даже в самые темные времена.

Он потянулся к одной из полок и достал маленькую шкатулку:

- Это её любимые сережки. Единственное, что я забрал из дома тогда. Думаю, она хотела бы, чтобы они были у тебя.

Метка пульсировала, передавая глубину его чувств, когда он открывал шкатулку.

В шкатулке лежали изящные серебряные серьги с лунными камнями - они словно светились изнутри собственным мягким светом. Рейнар осторожно достал их, его пальцы чуть подрагивали.

- Она носила их в особенные дни, - прошептал он, и его хвост нервно дернулся. - Говорила, что лунный камень помогает найти свой путь даже в самую темную ночь. Я хранил их здесь все эти годы, ждал. правильного момента.

Когда он надел мне сережки, метка вспыхнула теплом - словно получая одобрение от той, что когда-то носила их. Рейнар смотрел на меня с какой-то особенной нежностью, в его янтарных глазах отражались отблески костра.

- Теперь ты действительно часть семьи, - сказал он тихо, притягивая меня ближе. - Моя мышка, моя пара, хранительница наших секретов.

Я осторожно коснулась сережек - они были теплыми, словно хранили частичку души их прежней владелицы. Рейнар обнял меня сзади, его хвост обвился вокруг талии, а подбородок уютно устроился на моем плече.

- Знаешь, - прошептал он, глядя на море через вход в пещеру, - она бы тебе понравилась. Мама всегда говорила, что однажды я найду ту, кто сможет приручить моего внутреннего зверя. Она бы посмеялась, узнав, что это оказалась маленькая человеческая мышка.

Его голос был полон нежности и легкой грусти.

- Теперь это и твое убежище тоже, - сказал он, целуя меня в висок. - Приходи сюда, когда захочешь побыть одна или когда я буду невыносим.

- Я люблю тебя любым, даже невыносимым, - прошептала я, забираясь к нему на колени.

Его платиновые пряди мягко скользнули между пальцами, когда я отвела их от его лица. В янтарных глазах плясали отблески костра, придавая им почти гипнотический блеск. Я потянулась к его губам. Рейнар прижал меня ближе, его пальцы скользнули под край моей блузки.

В этот момент, в древней пещере у моря, среди его сокровищ и воспоминаний, я как никогда остро ощущала, насколько мы принадлежим друг другу.

Мы растворились в бесконечных поцелуях - нежных и глубоких, чувственных и трепетных. Рейнар держал меня в своих объятиях, его хвост ласково поглаживал спину, а пальцы нежно перебирали мои волосы. Нам не нужны были слова - метка пульсировала, передавая все чувства без единого звука. Тени от костра танцевали на стенах пещеры, создавая причудливые узоры, а шепот волн доносился словно издалека, создавая идеальный фон для этого интимного момента. В воздухе витал особый аромат - смесь морской соли, дыма от костра и дикого, первобытного запаха моего лиса.

- Я люблю тебя, - произнесла я, глядя в его янтарные глаза, в которых отражались отблески пламени.

- Ты первая призналась, я ждал, - в его голосе не было привычной дерзости, только тепло и нежность.

- Мелисса, я люблю тебя, - прошептал он, и его глаза вспыхнули золотом. - Ты станешь моей женой? По вашим человеческим традициям?

Я почувствовала, как метка потеплела, передавая его волнение и надежду. В этот момент, в древней пещере у моря, среди его сокровищ и воспоминаний, среди танцующих теней от костра, этот вопрос звучал особенно значимо - словно соединяя наши миры, человеческий и звериный, в единое целое.

- Да, - мой голос предательски дрогнул от переполняющих эмоций. Я уткнулась лицом в его плечо, вдыхая родной запах - смесь дикости и дорогого парфюма, который он всегда использовал. Слезы непрошено подступили к глазам, и я почувствовала, как его объятия стали крепче, а хвост защитно обвился вокруг талии.

- Ты же от радости плачешь? Да? - в его голосе звучало искреннее беспокойство. Рейнар осторожно приподнял мое лицо за подбородок, вглядываясь в глаза. Несмотря на всю свою хитрость и проницательность, он иногда терялся перед сложностью человеческих эмоций. Или, может быть, просто притворялся растерянным, чтобы заставить меня улыбнуться - с этим лисом никогда нельзя быть уверенной до конца.

- Да, от счастья, - прошептала я, и Рейнар облегченно выдохнул, притягивая меня ближе.

Мы провели всю ночь в его тайном убежище, завернувшись в плед и прижавшись друг к другу. Рейнар рассказывал о своем детстве – о проказах маленького лисенка, о первых охотах, о том, как учился контролировать своего внутреннего зверя. Я делилась своими воспоминаниями о