Щегол 1-11 - Василий Горъ

пути до подземного гаража дуэльной арены. О чем именно размышляла, так и не сказала. Но, выбравшись из машины и увидев в глазах подруги, выгрузившейся из своего лимузина, тревогу, «изумленно» выгнула бровь:

— Оль, ты чего? Лаврентьевы — горожане. В самом худшем смысле этого понятия. И Игнату Даниловичу на один зуб!

— Да, но на четыре дуэли подряд не хватит никакого резерва, а мы, между прочим, в «нулевке»!

— Оля, не смеши: Игнат Данилович — не Венечка Муравьев… И даже не Семочка Ланской…

Не знаю, с кем она меня сравнила, но Максакова слегка покраснела и в темпе сменила тему беседы. Ну, а я дождался чуть замешкавшихся Виктора и Татьяну, поймал вопросительный взгляд друга и весело подмигнул.

Этого хватило за глаза — всю дорогу до одной из лож дуэлянтов Великий Князь веселил нашу компанию рассказом о своей беседе с бабушкой, вроде как, попытавшейся вырваться из дворца, чтобы поприсутствовать на дуэлях, но не сумевшей уговорить мужа отложить какое-то совещание «всего часа на три-четыре». После того, как мы расположились на удобных диванчиках, отправил одного из телохранителей решать все организационные вопросы. А потом вспомнил, что обещал пересказать нам некие новости, и расплылся в предвкушающей улыбке:

— Да, чуть не забыл: два часа тому назад Кот-Баюн напрочь заворожил Ермолаевых…

— В каком смысле? — не понял я.

— В самом прямом — убедил их не лжесвидетельствовать против тебя… сообщив, что его человек не поленился сплавать на тренировочную заимку, некогда принадлежавшую Докукиным, и под видом журналиста опросил всех ее обитателей. А те слыхом не слыхивали о бое, вроде как, случившемся возле их пристани.

— Да, но ведь заснять их открове— …

— Игнат, плавясь от желания получить обещанную тысячу рублей, эти дурачки подписали каждую страницу рукописного текста! — весело хохотнул Воронецкий и уступил слово Ростопчиной. А та картинно захлопала ресницами:

— Но и это еще не все: уголовное дело против вас, Беркутовых-Туманных, возбудил Вячеслав Ильич Потемкин — следователь по особо важным делам, прославившийся не только абсолютной неподкупностью, но и фантастической злопамятностью. Поэтому над Лаврентьевыми и Ермолаевыми уже вовсю потешается весь Следственный Комитет!

— И не только он… — внезапно подала голос Максакова. — Незадолго до моего отъезда из дому эту новость сообщили и моему супругу. А он прекрасно знает и Вячеслава Ильича, и Льва Абрамовича, поэтому заявил, их творческий дуэт выжмет Лаврентьевых с Ермолаевыми досуха!

Следующие четверть часа Витя и Таня занимались пересказом особо запомнившихся реплик завсегдатаев сетевых страничек фанатов автоспорта. Оказывается, там уже сутки глумились над «доблестными героями» с «мирных бронекатеров», сдуру принявшими «Беркута и его стаю» за безобидную дичь. Глумились, как я понял, без тормозов, то есть, высмеивали все, что можно и нельзя, начиная от методики подготовки родовой дружины Лаврентьевых и заканчивая редким скудоумием главы этого рода. Да, бывало, вспоминали и о Кондаковых, но с «сожалением». То есть, страшно сокрушались из-за того, что «доморощенные флибустьеры» этого рода побоялись соваться в «страшное Пятно» и атаковали «прирожденных хищников» прямо перед перевертышами спецотдела. И, тем самым, помешали моим фанатам увидеть, как мы рвем в клочья «еще полсотни дуроломов».

Свою лепту добавлял и БИУС, цитируя самые смешные сообщения через гарнитуру, поэтому к половине второго я настолько устал ржать, что искренне обрадовался приходу в ложу распорядителя, сообщившего, что мне, собственно, пора на арену.

Спустился. Подождал противника, занявшего противоположную метку почти на минуту позже меня, ответил на обязательный вопрос, поскучал до команды судьи и ударил оглушением. Потом накрыл арену густым туманом, чисто из любопытства вбил в дохленькое марево вроде как Рынды разрывную морозную иглу и… мысленно обозвал себя придурком. После чего вздохнул и отменил «родовое умение». Ибо от головы бедняги не осталось ровным счетом ничего…

Глава 36

7 ноября 2513 по ЕГК.

…Омерзительнейшее «послевкусие», оставшееся от «общения» с тремя «выжившими» членами рода Лаврентьевых, действовало на нервы всю дорогу до клиники. Нет, беседу по конференцсвязи я, конечно же, поддерживал. И моментами даже отшучивался. Но все никак не мог задвинуть куда подальше чрезвычайно яркое воспоминание-картинку с мертвенно-бледными лицами, покрытыми капельками пота, мелко трясущимися подбородками и бегающими глазами. Как выяснилось уже в гараже, Витя безостановочно крутил в голове нечто подобное.

Поэтому, десантировавшись из машины и подойдя ко мне, мрачно вздохнул:

— А ведь ты был прав, назвав этих Лаврентьевых трусами: да, смерть их родственника получилась страшнее некуда, но он ушел из жизни мужчиной. А эта троица опозорила на всю Империю не только самих себя, и весь свой род!

— Им захотелось выжить. Очень-очень… — желчно усмехнулась мелкая. — Поэтому такие «несущественные мелочи», как честь, гордость, достоинство и самоуважение быстренько забылись!

— Представляю, что начнется в Сети после того, как в нее сольют запись дуэли и… всего того, что за ней последовало… — хмуро добавила Татьяна.

— Уже слили… — сообщила Дайна в гарнитуру. — И, будь я главой этого рода, повесилась бы после прочтения первого десятка комментариев.

Я поморщился, и Воронецкий, почему-то решив, что меня срочно надо развеселить, снова перетянул все внимание на себя:

— Лаврентьевы опозорились и на какое-то время будут вынуждены уйти в тину. А тебя, Игнат, вот-вот начнут цитировать. Что пойдет на пользу твоему роду…

— Ну да, ответ получился запоминающимся… — поддакнула ему Ксения Станиславовна: — «У трусов виру не беру. Ибо брезгую…»

— Не знаю, как вы, а я проголодался! — заявил я, как-то почувствовав, что заканчивать обсуждение горе-дуэлянтов они не собираются. И очередной раз восхитился внутренней готовности жены в любой ситуации и любой компании «слышать» только меня — не успел я договорить это предложение, как Ольга включила режим Хозяйки и погнала весь народ к лифтовому холлу командным рыком хорошего фельдфебеля.

Не вышла из этого режима и после того, как подняла нас на третий этаж — отправила в большую гостиную, а сама остановила первую же сотрудницу клиники, попавшуюся на пути, и отдала добрый десяток распоряжений.

— Жесткая она у тебя… — одобрительно прошептал мне на ухо Великий Князь. — У нее не забалуют ни слуги, ни особо охамевшие родичи!

Я согласно кивнул, достал из кармана завибрировавший телефон, кинул взгляд на экран, взглядом извинился перед Воронецким за то, что вынужден отвлечься, и принял звонок:

— Добрый день, Ростислав Евгеньевич. Прошу прощения за то, что не перезвонил — был немного занят…

Глава автоконцерна «Москва» весело хохотнул:

— Добрый день, Игнат Данилович! Я в курсе. И, конечно же, не в обиде. Поэтому поздравляю с очередной безоговорочной победой на дуэли и… от всей души желаю, чтобы этот намек охладил как можно