Гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств - Ригоберт Гюнтер

и не подчинялись командам. Вероятно, вернувшиеся из Италии лангобарды рассказывали тем, кто оставался на родине, об этой стране. В их рассказах Италия описывалась как страна богатая и плодородная; быть может, это сыграло известную роль в принятии в 568 году королем Альбоином решения отправиться в Италию после того, как он уступил или, вернее, вынужден был уступить, свои владения в Паннонии аварам.

В 565 году король Аудоин умер. Не успел его сын Альбоин стать королем (565–572), как вновь возникли проблемы с гепидами, которых теперь поддерживали византийцы, опасавшиеся растущей мощи лангобардов. В 566 году византийские войска заняли осажденный лангобардами главный город гепидов Сирмий и вместе с гепидами отбросили лангобардов назад. Тогда Альбоин заключил с каганом аваров Баяном союз, который был направлен против гепидов и одновременно угрожал Византии. Согласно заключенному договору, в обмен на военную помощь лангобарды должны были предоставить аварам несколько тысяч лошадей и быков, а также землю, которую предполагалось отнять у гепидов.

Византия обещала гепидам помощь и в дальнейшем, но в действительности не предоставила ее. Дело в том, что, хотя осада Сирмия лангобардами была снята с помощью византийских войск, гепиды отказались отдать город византийцам.

В 567 году произошло решающее сражение между гепидами, с одной стороны, и лангобардами и аварами, с другой. В нем был убит король гепидов, а гепиды потеряли свое государство.

Византийцы воспользовались благоприятными обстоятельствами и поспешили занять Сирмий, где захватили казну короля гепидов. Остатки войска гепидов влились в византийское войско.

Лангобардское общество находилось в первой половине VI века на стадии переходного периода, который, например, бургунды и вестготы прошли в первой половине V века. Родовой строй разлагался, остатки его сохранялись еще в организации войска, но его устройство быстро реорганизовывалось по византийскому образцу. Народное собрание — gairethinx (буквально «собрание копий»; по сути, это слово означало собрание войска) — еще обладало значительным влиянием. Но подлинная политическая власть принадлежала королю (kuning) и родовой знати (adalingi). Свободные, принимающие участие в собрании войска, назывались ариманнами (arimanni). Наряду с ними были также полусвободные альдионы (aldidi или aldiones) и несвободные (skalki). Файда[71] и связанная с ней кровная месть имели все еще большое значение в судопроизводстве.

О характере земельной собственности у лангобардов в Паннонии нам ничего не известно. Выводы, сделанные исходя из позднейших условий поселения лангобардов и их собственности на землю, вряд ли нам здесь помогут, так как развитое классовое общество Италии, несомненно, быстро оказало глубокое воздействие на внутреннюю структуру лангобардского общества.

После гибели государства гепидов лангобарды стали испытывать растущее давление со стороны аваров, славян и византийцев. Противостоять возможной их коалиции лангобарды не могли. Альбоин понимал, что он со своим войском не может надеяться на победу над сильной и испытанной в боях аварской конницей, защищенной панцирями и вооруженной луками. 2 апреля 568 года весь лангобардский народ ушел из своих поселений в Паннонии и отправился в Италию. За год до этого Юстин II сместил с поста экзарха Италии выдающегося полководца Нарсеса, и некоторые хронисты полагают, что Нарсес, разгневанный этим, сам призвал лангобардов в Италию. Но, возможно, это просто придворные сплетни, которые исходили от тех, кто хотел войти в милость жены Юстина императрицы Софии, которая способствовала отставке Нарсеса.

Глава 12

Варварское королевство

Его характер и социальная сущность

В предыдущих главах охарактеризованы события, которые привели к изменению политической карты Европы: на той территории, которую прежде занимала Западная Римская империя, возник ряд варварских королевств. Согласно традиционной, широко распространенной в исторической литературе точке зрения, смещение последнего западноримского императора и формальное утверждение политической самостоятельности варварских королевств знаменовали собой переход от Античности к Средневековью. Согласно марксистской историографии эти события представляли собой составную часть того социального переворота, который означал в рассматриваемом регионе смену рабовладельческого строя феодальным.

Для того чтобы более полно охарактеризовать смысл и значение произошедшего исторического перелома, следует рассмотреть два вопроса:

1) почему оказалась возможной военная победа варваров над Западной империей и создание ими ряда королевств на ее территории?

2) каковы были социальный характер и сущность этих королевств?

Военный успех варваров нельзя объяснить ни их численным превосходством над римлянами, ни более высоким уровнем общественного развития. Наоборот, германцы, установившие свою власть над Галлией, Испанией, Италией и Северной Африкой, составили лишь несколько процентов от общей массы населения данных стран. По уровню же развития материальной и духовной культуры варварское общество стояло значительно ниже, чем позднеримское. Правда, вооружение варваров во многих случаях не уступало по своему качеству римскому, а их войско обладало внутренней сплоченностью, обусловленной узами родоплеменных объединений. Но всего этого было бы недостаточно для прочного военного успеха, если бы не внутреннее разложение рабовладельческого позднеримского общества, все более сказывавшееся на его военном потенциале.

В Западной Римской империи IV–V веков правительство не обладало широкой социальной базой, и это обусловило военную слабость государства. Значительная часть населения была освобождена от службы в армии, а те, кто оставались военнообязанными, упорно уклонялись от несения службы. Магнаты, на которых лежала повинность представлять рекрутов из числа своих колонов, старались обойти это требование, и правительству пришлось согласиться на замену рекрутов денежными взносами. В конечном счете вооруженные силы государства состояли из варваров-наемников или варваров-федератов. Ни первым, ни вторым не были присущи патриотические настроения и та моральная стойкость, которую сообщает войску его органическое единство с гражданским населением и заинтересованность в судьбах своего государства. Массы производительного населения — рабы, колоны, свободные крестьяне и городские ремесленники — не склонны были выступать в защиту того государства, которое отдавало их во власть крупных землевладельцев и декурионов и само подвергало жестокой эксплуатации с помощью налогов и повинностей. Это не значит, что колоны и крестьяне шли на союз с варварами, как утверждали в свое время некоторые историки, хотя в некоторых случаях массы поднимали восстания, а рабы использовали военные действия для бегства от своих господ и иногда и примыкали к соплеменникам. Но в целом позиция низших слоев римского общества была пассивной. Подобное отношение народных масс к государству лишало его внутренней прочности, столь необходимой в период конфронтации с внешним противником.

Кризис рабовладельческой системы с характерным для него ростом натурально-хозяйственных отношений, прогрессирующим упадком городов и торговли вел к ослаблению связей между провинциями и метрополиями. В различных частях Западной империи росли сепаратистские тенденции, которые находили проявление как в захватах власти узурпаторами, так и в появлении местных ересей (например, донатизма в Северной Африке).