Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918—1920 гг. Впечатления и мысли члена Омского правительства - Георгий Константинович Гинс

В июле в Омске побывал Дутов, атаман оренбургских казаков. Он и по внешности уступал Семенову, и характером не располагал к себе. Он производил впечатление человека хитрого и политического, видимо, лавировал между самарским Комучем и Сибирским правительством, скептически относясь и к тому и к другому, но стараясь заполучить от каждой стороны побольше. Семенов казался неспособным на такую игру. Не являлся ли он сам игрушкой в чьих-либо руках?

Японцы

Начиная с Читы, повсюду встречались японские солдаты и офицеры. Главу Сибирского правительства никто из японских военных властей не выражал желания видеть. Японцы делали свое дело настойчиво, без шума и, казалось, с полным безразличием к русской власти.

На станции Оловянная, где большевики, отступая, взорвали мост через реку Онон и где пришлось остановиться, пока приведен был в порядок понтон, мы прочли интересное объявление японского генерала:

«Объявляю всем и местному населению, включая и военных, что японская армия не собирается делить или присваивать себе русских земель и отнюдь не будет вмешиваться в русскую внутреннюю политику, а ставит целью своего выступления лишь исполнение веления многогуманного и милосердного нашего Императора. Видя страдания России, наш Император послал свою армию в этот район для восстановления порядка и спокойствия. Следовательно, и задачи японской армии состоят в том, чтобы избавить Россию от омута страданий и оков рабства, причиненных нашествием германо-австрийских пленных и красноармейцами, и этим самым оказать русскому народу решительную поддержку. Можно сказать, что японская армия является истинной спасительницей для русского народа, но если кто-либо будет оказывать сопротивление нашей армии или препятствовать исполнению святого назначения ее, то она примет строжайшие меры и будет преследовать без разбора национальности, чем устранит все препятствия к исполнению задач нашей армии.

Желая русскому народу истинного счастья, советую мирно жить и трудиться для своего и общего блага и не волноваться под влиянием вредных идей, которые доведут вас до полной гибели. Начальник 7-й японской дивизии генерал-лейтенант Кихфудзии».

Дальневосточная неразбериха

Положение, которое мы застали во Владивостоке, было на редкость сложное, но, как выяснилось впоследствии, не самое сложное из тех, которые приходилось видеть в Сибири за время Гражданской войны.

Еще в Харбине наш поезд осадили корреспонденты и политические деятели. Как Сибирское правительство относится к временному правителю генералу Хорвату? Каково отношение его к правительству автономной Сибири? Одно ли это правительство с омским или это совсем другое правительство?

Все эти вопросы вызывались чрезвычайной запутанностью политического положения на Дальнем Востоке. Группа Дербера не без некоторого основания утверждала, что она является тем самым Сибирским правительством, от имени которого действует в Омске Вологодский, и что соединение Восточной и Западной Сибири означает, что произойдет соединение временно разрозненных частей правительства. Признать это en toute lettre[67]было невозможно. Группа Дербера вооружила против себя всю дальневосточную буржуазию. Судя по ней, составляли мнение о Сибирском правительстве вообще. Я уже указывал, что лучшие из избранников Областной думы случайно оказались в Сибири, на Дальнем же Востоке были наименее авторитетные и в то же время наиболее одиозные фигуры. Кроме того, сама группа Дербера разложилась. Пребывание Дербера на посту премьера признано было неудобным. Его заменил Лавров, кооптированный в состав правительства из земцев. Устругов вовсе вышел из Сибирского правительства и перешел в Деловой кабинет генерала Хорвата.

Чтобы вывести П.В. Вологодского из затруднительного положения, на эти рискованные вопросы отвечал я, так что гнев дерберовской группы на меня первым делом и обрушился. Я высказался в том смысле, что длительное разделение одного и того же правительства на две группы, действовавшие независимо одна от другой и не имевшие между собой связи, сделало каждую из них самостоятельным правительством. Одно не может отвечать за другое.

Хотя такое заявление и не очень понравилось во Владивостоке, но придраться к нему было трудно.

Представители Дальневосточного комитета, присяжный поверенный Александров и некоторые другие, познакомившись с политической программой правительства, отнеслись к ней одобрительно, но добивались узнать, каковы намерения делегации по отношению к генералу Хорвату. Последний, объявив себя временным правителем в Гродекове, близ китайской границы, переехал затем во Владивосток, но его правительство (Деловой кабинет, во главе которого стоял бывший член Государственной думы С.В. Востротин) признавалось далеко не всем краем, тогда как правительство автономной Сибири (Лавров-Дербер) благодаря связи с земствами получало приветствия и заявления о поддержке и признании со всех концов Дальнего Востока. Но игнорировать генерала Хорвата, несомненно, крупного деятеля, и третировать его выступление в качестве правителя как авантюру было бы большой политической ошибкой ввиду явной необходимости воспользоваться его положением и влиянием на Дальнем Востоке. Поэтому членам Комитета дан был неопределенный, но искренний ответ: «К генералу Хорвату отнесутся так, как он этого заслуживает». Sapienti sat[68].

Однако помимо двух конкурирующих правительств – демократического (Лаврова) и буржуазного (Хорвата) – во Владивостоке оказалось еще несколько независимых центров. Владивостокское чиновничество образовало свою коллегию, во главе которой встал профессор Восточного института Мендрин. Коллегия эта ввиду отсутствия общепризнанной власти давала от себя руководящие указания почти всему чиновничеству Владивостока. Помимо того, во Владивостоке работал и распоряжался, как фактический хозяин положения, Междусоюзный военный совет, единственный обладатель реальной силы.

Делегации Сибирского правительства предстояло распутать эти сложные взаимоотношения. Между тем на Западе благодаря Сибирской областной думе создавалась обстановка крайне неблагоприятная для престижа власти.

Областная дума «поддерживает» правительство

Сибирская дума, как и следовало ожидать, едва возобновились ее заседания, не замедлила избрать делегацию на Дальний Восток. Одна делегация уже «работала» в Уфе, дискредитируя Сибирское правительство, теперь другая должна была нанести ему удар на Дальнем Востоке, продемонстрировав перед лицом иностранцев срам российской междоусобицы.

Еще в Иркутске, узнав о намерении избрать такую делегацию, Вологодский телеграфировал в Омск инструкцию, как не допустить посылки делегации на Дальний Восток, а в Томск – просьбу Якушеву принять меры к задержанию делегации самой думой. Но Якушев ответил, что делегация уже выехала и задержать ее нельзя, но что правительство может быть уверенным в ее тактичности.

Доверием власти лицемерный Якушев уже перестал пользоваться, и делегация по распоряжению из Омска была задержана в Иркутске командующим войсками Эллерц-Усовым и возвращена обратно. Любопытно отметить, что помимо открытой делегации на Дальний Восток был тайно командирован товарищ председателя думы профессор Никонов. Он выехал раньше Вологодского. В иркутских газетах мы прочли объявление, что на имя Никонова получен перевод, о чем ему дается знать через газеты ввиду неизвестности его нахождения. Следов Никонова нигде не было видно, и, как оказалось впоследствии, он либо не доехал до места назначения, либо его таинственная командировка ограничивалась районом