На крейсерах «Смоленск» и «Олег» - Борис Карлович Шуберт

выполнить частью у себя дома, частью за границей; на добровольные пожертвования народа выстроили целую флотилию игрушечных корабликов, ласкающих глаз своим изяществом; во флоте стали больше, чем когда-либо, следить за чистотой судов, возводимой в своего рода культ, да кроме того, произошла и очистка офицерского состава, вызванная не столько желанием его обновить, сколько целями экономическими, – но вот пока и все. Впрочем, я забыл еще упомянуть об изобретенной новой ступени к иерархической лестнице флота – корабельных гардемаринах, реформе, имеющей, конечно, свой смысл, хотя в неотложности ее и нельзя не усомниться.

Вполне понятно, что если после всего происшедшего такое отношение к делу процветало в течение целого года, когда морское начальство было еще полновластным хозяином во вверенной ему части, – то чего же ожидать от Думы? Во-первых, учреждение это, за 72 дня своего существования и так называемой работы, едва справилось с вопросом об оказании помощи голодающему населению, ассигновать на его нужды сумму все-таки недостаточную, и, идя с такой же поспешностью дальше, до флота дошло бы лет через пять, ну, а во-вторых, как могли бы судить о нуждах флота люди, совершенно к нему не причастные, готовые видеть в нем излишнюю роскошь, – люди, знакомые с морем или по поездкам на петербургский pointe, или по сказанию, что предки их, на пути в обетованную землю, много времени тому назад переправились через Чермное море, да и то пешком, «яко по суху»!

Еще год спячки, в течение которого Россия будет расшатана своими бессмысленными внутренними раздорами, и мысль о реванше, еще волнующую, может быть, кое-кого из людей самолюбивых, придется забросить. Жизнь не ждет; мировые события со сказочной быстротой сменяют одно другое, и что было хорошо и возможно вчера, сегодня оказывается непреложной утопией. Япония, вторично пожав лавры неутомимой деятельности, и после Портсмутского мира не остановила широкого размаха своей пробудившейся национальности; теперь, как и после победы над Китаем, страна продолжает свои вооружения, продолжает учиться и совершенствоваться. Не раз уж в печати возникал вопрос – против кого же теперь направлены эти приготовления? – и государства, имеющие свои интересы на Дальнем Востоке, с трепетом ожидают его разрешения.

Когда мы стояли в Маниле, в американских газетах появилась статья, в которой говорилось, что ввиду громадных затрат, предстоящих правительству для оборудования Манилы как военного порта и базы для американского флота, теперь в городе нет ни укреплений, ни современных орудий, – следует сначала подумать о том, стоит ли предпринимать что-либо в этом роде, имея под боком такого грозного соседа, на стороне которого столько несомненных шансов, и не проще ли будет продать Филиппины Японии, извлекши, таким образом, хоть какую-нибудь выгоду из этой отдаленной колонии? В самом деле, казалось, сама природа указывает, кому должны принадлежать Филиппинские острова, и если прибавить к этому еще то обстоятельство, что тагалы по своему происхождению, несомненно, родственны японцам, и американцев ненавидят еще более, чем первых своих завоевателей, – если подсчитать затем, что японцам ничего не стоит в течение 3–4 дней перебросить свой флот с Формозы на Люцон, тогда как американцы, ввиду неготовности Панамского канала, могут ожидать прибытия своего не ранее как через 2–3 недели, – тревога их вполне понятна. Для японцев действительно не представляет никакого затруднения завладеть островом: они высадят войска в Суале, соединенном с Манилой железной дорогой, и, сочувственно встреченные туземцами, оцепят Манилу с моря и с суши.

Впрочем, не одни американцы чуют беду. Англия уже не раз высказывала сожаление в том, что вступила в союз с государством, которое при ее помощи выросло в опасного врага; Франция готова покинуть Индо-Китай, в случае возникновения недоразумений с Японией, считая невозможным вести войну в таком удалении от метрополии, имея под боком громадную территорию с желтым населением, и без того требующую постоянной деятельности и готовности немногочисленных вооруженных сил. Маленькая Голландия справедливо боится, что аппетит ненасытных японцев после Филиппин будет обращен на почти беззащитные колонии Зондского архипелага, замыкающего цепь островов, лежащих по восточную сторону Азиатского материка, – и только Россия, уже раз приняв на себя удар воинственного соседа, почему-то считает возможным успокоиться, не желая сознать, что первый – он может и не быть последним.

Между тем, японцы далеко не довольны условиями Портсмутского мира. Разве таких результатов они ждали после целого ряда блестящих побед как на море, так и на суше, разве окупилось чрезмерное напряжение сил народа приобретением Порт-Артура, Дальнего и половины Сахалина, – оправдалась разве цель минувшей кровавой борьбы – приобрести территорию, обеспечивающую в будущем существование увеличивающемуся населению страны? Конечно, нет, и если японское правительство согласилось на невыгодные условия мира, то только потому, что финансы государства были истощены, а армия наша, наконец-то, получила значительный перевес над японской, которой уж больше неоткуда было ждать себе подкреплений; война затянулась, и с этим маленькая Япония теряла все свои выгоды и преимущества перед Россией, для которой время было всегда хорошим союзником.

Но я утверждаю, что на заключенный между двумя государствами мир нельзя смотреть как на что-то прочное, гарантирующее нам спокойствие, позволяющее спать по-прежнему. Я утверждаю, что в Портсмуте заключено только перемирие, и враг, вложив было свой меч в ножны, его уж точит для новой битвы. Когда это будет? – думаю, что время близко, ближе, может быть, чем мы это предполагаем. Торговые люди Востока, которых не без основания можно считать хорошими политиками и знатоками положения вещей, предсказавшие год в год, месяц в месяц прошлую войну, говорят, что новая последует года через 4–5, и я думаю, что 1910-й год ознаменуется новым вторжением японцев на материк.

К тому времени японцы окончательно приберут к рукам Корею, эту Италию Дальнего Востока, представляющую для них такой лакомый кусок. К тому времени они японизируют восточные провинции Китая и постройкой ряда стратегических дорог подготовят себе быстрый и легкий доступ вглубь материка; они окончат предпринятые преобразования в своей, удивившей весь мир армии, усилят флот новыми единицами и, не теряя драгоценного времени, смело и неудержимо пойдут к намеченной цели. Что будем мы в состоянии им противопоставить? Десяток разношерстных крейсеров да полдюжины броненосцев, устаревших уже на стапеле, которые опять же нужно тащить за тридевять земель, скитаясь по нейтральным пустыням, – если еще таковые из милости будут нам предоставлены европейскими друзьями… Впрочем, ввиду быстроты натиска японцев, которые при существующем положении вещей не встретят никакого сопротивления на море и почти никакого на суше, – поздняя посылка наших морских сил может оказаться излишней, и корабли Балтийского флота будут теперь так же бесполезны, как и существование Черноморского флота вообще, до тех