Мифология викингов. От кошек Фрейи и яблок Идунн до мировой бездны и «Сумерек богов» - Елена Александровна Мельникова

мертвых» с гребцами. В верхнем ярусе, в отличие от большинства памятников, представлена сцена сражения, над которой парят «птицы битвы». Пешие воины держат поднятые мечи, а всадник лежит под копытами своего коня. Средний из воинов изображен падающим, возможно, от удара боевым топором, который держит расположенный над ним воин. Эта сцена существенно отличается от обычного сражения эйнхериев, прежде всего тем, что в ней присутствует убитый и, возможно, раненый воины. Согласно мифу о Вальхалле, эйнхерии не наносят друг другу ранений и тем более не убивают друг друга. Поэтому, скорее, здесь изображено сражение, убитые в котором отправятся в Вальхаллу.

Рисованный камень, Tangelgårda I, VIII–IX вв., Готланд, Швеция.

Photo: Myrin, Ola, Historiska museet/SHM (CC BY4.0)

Второй и третий ярусы заняты картинами двух шествий. Во втором ярусе восьминогий конь Слейпнир, над которым парит или на котором лежит человек, идет вправо. Спиной к нему, в противоположную сторону направляются трое мужчин, держащие в руках опущенные мечи, первый из них несет перед собой щит. Эта сцена не имеет параллелей ни на рисованных камнях, ни в известных нам мифах. Предполагается, хотя и не уверенно, что это может быть погребальная процессия. Более традиционна сцена в третьем ярусе. Маленькая фигура предположительно валькирии приветствует всадника со щитом и кольцом в поднятой руке. За всадником следуют четыре воина с мечами на поясе, также поднимающие вверх кольца. Между ног коня помещены пересекающиеся треугольники — валькнуты. Очевидно, это еще одно изображение шествия в Вальхаллу конунга, едущего на коне, и его пеших воинов. Кольца в руках воинов и разбросанные вокруг них служат «кольцами клятвы», которые несут прибывающие в Вальхаллу, чтобы принести Одину присягу верности. Одновременно они могут напоминать о волшебном кольце Одина Драупнире, которое каждую девятую ночь приносило восемь золотых колец и которое Один отдал Бальдру. Можно предполагать, что все изображенные на камне сцены объединены общим сюжетом. В верхнем ярусе повествуется о гибели вождя и его дружины в сражении, во втором — изображена погребальная процессия, сопровождавшая его похороны, в третьем — его въезд в Вальхаллу вместе с дружинниками. Этот памятник, один из наиболее поздних рисованных камней групп D, — единственный, на котором можно уловить цепочку сцен общего сюжета, хотя и расположенных в необычной последовательности. В основном же между вторым и нижним ярусами располагаются сцены различных как мифологических, так и героико-эпических сюжетов.

Таким образом, верхний, а иногда и следующие ярусы готландских рисованных камней посвящены воинскому загробному миру, Вальхалле. Здесь на ладьях и на конях, а иногда и пешком воины, павшие в сражениях, прибывают в чертоги Одина. Здесь валькирия приветствует рогом с вином или пивом входящих в Вальхаллу воинов. Здесь на троне восседает Один и принимает клятвы верности будущих эйнхериев. Здесь эйнхерии сражаются друг с другом, готовясь к последней битве. Тематика «героического» мира мертвых оказывается доминирующей на готландских рисованных камнях эпохи викингов и перекликается с мифами, которые мы знаем в значительно более поздних записях. В то же время развитие «темы Вальхаллы» знаменует новый этап в эсхатологических представлениях скандинавов. Если памятники предшествующего периода свидетельствовали о формировании представлений о загробном мире и мироустройстве, то здесь отчетливо проявляются мотивы Рагнарёка: Вальхалла и эйнхерии — неотъемлемые элементы последней битвы богов с чудовищами и последующей гибели мира.

Кольцевая пряжка-фибула.

National Museum of Denmark / Photo: Lennart Larsen (по лицензии CC-BY-SA)

Мифологические образы и сюжеты, не связанные с тематикой загробного мира и эсхатологическими представлениями, нашли отражение не только в изображениях на готландских рисованных камнях и рунических памятниках, но и в декоративно-прикладном искусстве. Однако их интерпретация, как правило, еще более сложна. Несомненно, некий мифолого-магический смысл имели, например, изображения масок и животных на знаменитой золотой пекторали (нагрудном ожерелье) из Вестеръётланда (Швеция). Всего таких пекторалей в Швеции было найдено три. Все они датируются временем около 500 г., т. е. одновременны готландским рисованным камням группы А. Повторяются семь стилизованных изображений животных: удается распознать вепря, возможно коня; птиц, вероятно ворона; змеи или дракона. Некоторые из них весьма схожи с изображениями на готландских камнях, как, например, свернувшийся в виде восьмерки змей или дракон. Изображения животных чередуются с масками, которые впервые встречаются на этой пекторали. Этот сюжет получит большое распространение в эпоху викингов. Человеческое лицо с широко разинутым ртом будет высекаться на камнях, отливаться из серебра, бронзы или простого металла в виде подвесок, которые иногда нанизывались по несколько штук в виде ожерелья. Значение этих подвесок неизвестно. Предполагается, что они должны были изображать Одина и служить оберегами. Маски другого типа, возможно, изображали просто викинга.

Изображения Одина мы встречаем не только на подвесках. Уже в V в. его фигура отчеканивается на золотых брактеатах — тонких круглых пластинках с изображением на одной стороне. Они чаще всего использовались тоже как подвески, но на них нередко наносились рунические надписи: магические заклинания. Рисунки на ранних брактеатах подражали позднеримским монетам и медалям, но вскоре возникли собственно скандинавские мотивы, а изображение римского императора-всадника было стилизовано и превращено в изображение Одина. На брактеате № 42 с острова Фюн (V в.) Один представлен в виде всадника; на его плече сидит ворон с загнутым клювом — таких воронов, отлитых, как правило, из драгоценных металлов, археологи находят от Восточной Англии до Руси. Изображения Одина вместе с воронами имеют долгую традицию. Этот мотив использовался при изготовлении фибул-брошей. На пластинке, украшавшей шлем (VII в.), Одина, сидящего на коне со щитом и копьем, сопровождают два ворона, Хугин и Мунин. Бронзовое навершие (посоха? трости?), найденное в Старой Ладоге, представляет голову Одина в ритуальном головном уборе с рогами, окончаниям которых придана форма воронов (середина VIII в.). Открытый рот Одина подсказал распространенное ныне название этой фигуры — «поющий Один». Правда, вероятнее, что Один не поет, а произносит магическое заклинание. Надо особо отметить, что один глаз Одина изображен зрячим, со зрачком, а второй — «пустой», невидящий, что отсылает к мифу о получении асом магических знаний и мудрости в обмен на глаз. Распространенность этого мифа подчеркивает «исправление» одной из бронзовых пластин из Торслунда (VI–VIII вв.; для оттиска накладок на шлемы. Она изображает ритуальную сцену, но танцующий воин с двумя шестами (копьями?) первоначально имел оба глаза, позднее правый был преднамеренно выбит, чтобы увеличить его сходство с Одином. Возможно, что и с самого начала эта фигура должна была обозначать Одина — его головной убор очень похож на головной убор «поющего Одина» из Старой Ладоги, но какой-то владелец пластины решил подчеркнуть характерную черту облика аса