Приключения десяти принцев - Дандин

Малавийского, и объяснила Чандаварману все совершившееся как следствие коварства царя ашмаков. На следующий день рано утром она вместе с заранее приглашенными старейшими горожанами, министрами и вассалами совершила поклонение богине; на глазах у всех велела осмотреть каждый уголок храма и, удовлетворенная, что там никого больше не было, велела храм закрыть и остановилась со своей свитой перед храмом, направив на него свои взоры, повелев в то же время как можно громче бить в барабаны. Этот барабанный бой, который дошел до меня через маленькие отверстия стены, послужил мне сигналом. Упершись прямо головой в железный пьедестал, на котором стояла статуя, я приподнял его обеими руками, несмотря на то что он был под силу только могучему человеку, и, отодвинув его в сторону, вышел вон, а затем дал выйти и царевичу. Поставив статую на прежнее место, я помолился ей, открыл двери храма и показался (собравшемуся народу). Радостная вера засветилась в глазах у всего народа, каждый содрогнулся всём телом, все были страшно удивлены, подняли кверху сложённые молитвенно руки и поклонились в землю.

Я же сказал: «Богиня Дурга, живущая в горах Виндья, сообщает вам через мое посредство следующее: «Из жалости к царевичу я в образе тигрицы похитила его. Сегодня я вам его отдаю. Начиная с сегодняшнего дня, будьте к нему привязаны, памятуя, что на его стороне стоит могущественная мать, так как я считаю его своим сыном!» Кроме того, сказал я: «Знайте, что царь ашмаков, ловкий в устройстве множества сложных интриг и жестокий в своем явном вероломстве, встретил во мне (врага, которому так же легко с ним справиться, как горшечнику) сделать глиняный горшок. Поэтому я буду попечителем царевича. В награду за это обещала мне богиня его прекраснобровую сестру в жены».

Услыхав это, подданные обрадовались и воскликнули: «О, как счастлив царский род Боджа, раз богиня дает им такого предводителя!» Но радость моей будущей тещи достигала такого предела, что никакими словами описать ее нельзя. По ее приказу в тот же самый день Манджувадини отдала мне свою нежную руку и мы сочетались браком по закону. Когда же наступила ночь, я тщательно вновь заделал подземный ход в храме. Народу я не давал повода сомневаться во мне. (При случае) я находил утерянное и отгадывал, что они держали в закрытой руке, отгадывал и их мысли. Всяческими способами я достиг того, что они считали меня за частицу божества и никогда не нарушали моих приказаний. Что касается до царевича, то о нем распространилась молва, что он сын богини Дурги, и это возвеличивало его. Выбрав благоприятный день и одев его в красивую одежду, я через духовника совершил обряд посвящения его в ученики и затем духовник стал преподавать ему политические науки. Я же занимался делами управления.

Тогда у меня явилась мысль: «Царство, говорят, основывается на трех силах: советы, мощь и выдержка. Поддерживая друг друга, они проявляются во всех делах. В советах дела решаются, силой государственной мощи они проводятся в жизнь, выдержка доводит их до конца. Государственное устройство есть дерево, которое содействует царю в управлении: его корни состоят из пяти разновидностей государственных советов[171], ствол его состоит из двоякой мощи (финансовой и военной), его ветви — из четырех видов энергии[172], его листья — из семидесяти двух составных элементов государства[173], его отпрыски — из шести добродетелей[174], его цветы и плоды — из силы и успеха. Так как оно состоит из многих частей (или ведомств), то овладеть ими без помощников трудно[175]. Первый министр царя Митравармана Арьякету происходит из царства Косала. Он сторонник матери царевича и обладает государственными способностями. Митраварман пал только потому, что пренебрег его советами. Было бы недурно привлечь его на свою сторону!»

Рассудив таким образом, я дал Налиджангу такое тайное поручение: «Дорогой мой, сходи к благородному Арьякету испроси его наедине: «Что это за обманщик, который наслаждается у нас царской властью? Ведь наш милый царевич обвит им, как змеей. Я желал бы знать, проглотит ли его эта змея, или выпустит!» Что он тебе на это скажет, ты мне сообщи». Через несколько времени он мне и доложил: «Я несколько раз подносил старому министру подарки, рассказывал ему забавные истории, растирал ему руки и ноги[176], и, когда я вошел к нему в доверие и представился случай, я задал ему те вопросы, о которых ты упомянул. Он же отвечал: “Дорогой мой, так говорить не нужно! В нем соединяются вместе достоинства, которые и в отдельности-то редко можно встретить. В нем видно благородное происхождение, редкая проницательность ума, сверхчеловеческая жизненная сила, безграничное великодушие, весьма удивительное искусство владения оружием и немаловажное знание различных ремесел, любвеобильное сердце и дух геройства, непреодолимый для врагов. Для своих недругов он является (ядовитым) деревом чирабильва[177], для своих сторонников — (упоительным) сандаловым деревом. Знай, что он уничтожил царя ашмаков, который считал себя таким мудрым политиком. Он же возвел на престол нынешнего царевича. Все это вещи несомненные!”»

Услышав это, я несколько раз подвергал его испытанию разными хитростями[178] и наконец сделал его своим сообщником. Вместе с ним я назначал министров правдивых и неподкупных и тайных агентов[179], которые выступали в самых разнообразных переодеваниях. «Если я через этих (агентов) узнаю, что в таких-то кругах моих подданных развились богатство и жадность, самомнение и непокорность, то я заставлю внушать им бескорыстие (и отниму от них имущество под предлогом, что я) поддерживаю религиозность, утесняю неверие, очищаю царство от непокорных элементов, разрушаю интриги врагов, поддерживаю четырехкастовое устройство в занятиях, соответствующих законам каждой касты[180]. Таким образом я наберу много денег. Ведь всякие начинания правительственной власти основаны на деньгах!» На основании этих соображений я принимал соответственные меры.

Заключение

И мне пришло в голову: «Все мои слуги необыкновенно доблестны и так мне преданы, что жизнь свою считают ни во что. Так как в моем распоряжении вся военная мощь двух государств, то я не уступаю в силе царю ашмаков Васантабану. В политике я также знаток. Поэтому я теперь в состоянии разбить его и возвести на отцовский престол Баскаравармана, сына Анантавармана. Ведь повсюду ходит молва, что наш царевич усыновлён богиней Дургой[181]. Я же назначен его попечителем.

До сих пор никто не раскусил моей хитрой проделки. Здешнее население, однако, крепко надеется на Баскаравармана, как царского сына. Так как он сын