В вяземском окружении. Воспоминания бойцов 6-й дивизии народного ополчения. 1941–1942 - Анатолий Владимирович Дарков

недавно отсюда ушли. Раздеваемся, выжимаем из одежды воду и сушим ее у русской печи. Разрешают на земляном полу в избе развести небольшой костер. Греемся и одновременно сушим одежду. Согрелись, хочется есть…

Вдруг все вокруг загудело, загремело, раздался страшный грохот от падающих со свистом бомб. Выбегаем из избы и видим над нами десятки пикирующих итальянских самолетов. Ложимся на землю. Я лежу на спине, и вся картина бомбежки у меня на глазах. Слева от меня густой сосновый лес. Самолеты то с каким-то душу раздирающим завыванием поднимаются почти вертикально вверх, то летят вниз, выбрасывая бомбы, падение которых сопровождается нарастающим по мере приближения к земле неприятным свистом, и все это сливается в один общий гул от непрерывно разрывающихся бомб. Падают они главным образом в гущу скопившихся машин, людей в болотистой низине противоположного берега реки.

Слева в лесу начался фейерверк: бомба попала в склад снарядов и осветительных ракет. Из горящего леса стали вылетать с треском огненные звезды. Раздался оглушительный гром взорвавшихся снарядов. Зрелище красивое, но в то же время жуткое. Отбомбив, самолеты улетели, но не прошло и нескольких минут, как все повторилось вновь.

В болотистой низине на том берегу все горит, пламя охватило редкий низкорослый лес, кустарники, горят машины, взрываются бензобаки. На всю жизнь мне запомнились лицо и глаза обезумевшего молодого красноармейца, которому удалось вырваться из этого ада. Он что-то невнятно бормочет, жестикулирует, наконец, несколько успокоившись, говорит: «Скажите, кому все это надо, разве нельзя без всего этого ужаса спокойно жить на земле?»

Затем с запада в зону болотистой низины стали подходить со страшным грохотом, лязганьем металла громада немецких танков. Завязался бой. Расстрел немецких танков успешно выполнил наш артбатальон. Бой продолжался около двух часов. Последний снаряд был израсходован на уничтожение ствола нашей пушки. Поступил приказ отойти на новый рубеж, место которого указать в то время было уже невозможно.

На фронте сложилась тяжелая обстановка. Кругом все горело, вечером трудно было найти на горизонте участок, где не было зарева от пожаров.

Фашистские войска рвались к Москве. Наши части с боями отступали, нанося тяжелые потери врагу. Земля Смоленщины приобрела теперь страшный облик: многие ее места покрылись частоколом могильных крестов погибших солдат немецкой армии.

Могучие смоленские леса потеряли прежнюю красоту – они сильно повреждены, а иногда и полностью уничтожены огнем возникших пожаров. Тяжелую картину представляли обезлюдевшие сгоревшие крестьянские хаты с торчавшими из них трубами русских печей.

Гул от разрывов артиллерийских снарядов, шрапнелей, цоканье винтовочных и пулеметных выстрелов и оглушительный воющий звук от падающих бомб, поднимавших в воздух земляные столбы, не прекращались на Смоленской земле в течение многих дней октября. Расскажу об одном из эпизодов, в котором мне пришлось вступить в бой с солдатами немецкой армии…

Уже несколько дней мы ведем, можно сказать, партизанскую войну. Группа солдат объединяется в отдельный отряд, из своей среды выделяет командира и участвует в боях с немецкими захватчиками. День клонится к вечеру. Лес. Слышатся выстрелы из немецких автоматов. У многих из нас русские винтовки, у меня – карабин. Я был очень рад, когда мне выдали карабин, а не винтовку. Мне не придется, в случае штыкового боя, прокалывать человеческое тело: у карабина нет штыка.

Наш командир отдает распоряжение залечь вот здесь, за бугром, и наблюдать за лесом, откуда слышатся выстрелы. И вот мы видим, как целый взвод солдат в длинных шинелях, с автоматами, направленными в нашу сторону, прячась за стволами деревьев, прыгая от дерева к дереву, приближаются к нам. Вот уже они совсем близко, мои нервы не выдерживают, я нажимаю на курок карабина, раздается выстрел. Затем мощный винтовочный залп, мы стреляем почти в упор по немцам. Они мгновенно отступают, захватывая с собой раненых и убитых. Мы по-пластунски переходим на новую позицию. Стемнело. В лесу обнаруживаем несколько неглубоких, кем-то до нас вырытых окопчиков, расположенных в виде звездочек. Принимаем решение занять эти окопчики и пробыть в них до рассвета. Если лечь на спину и держать ноги в согнутом состоянии, то колени будут на уровне поверхности земли. Я саперной лопаткой делаю для головы дополнительное углубление в виде ниши. Колени теперь могут опуститься ниже поверхности земли.

Стало совсем темно. Дремлем. В лесу тишина и очень темно. Раздался выстрел из ракетницы, и лес осветился фонарем, повисшим над вершинами деревьев, и тут же началась мощная артиллерийская канонада… Видимо, наша встреча с немцами стала известна немецкому командованию, и оно решило выбить нас из леса. Всю ночь земля содрогалась от непрерывных взрывов снарядов, по стенкам окопчика после каждого такого удара бежали струйки обсыпающейся земли. Грохот, наполнивший лес, напоминал раскаты грома при сильнейшей грозе. Фонари гасли, но тут же появлялись новые…

Не скрою, я целовал землю, минутами прощался с ней. Вспоминал свою прежнюю жизнь, хотелось повторить ее вновь. Буду ли я когда-нибудь лежать в чистой теплой постели рядом со своей, тогда еще совсем молодой, женой?..

Снаряды продолжали рваться, и, казалось, все ближе и ближе к нам. Наконец раздался оглушительный удар совсем рядом с нашими окопчиками. Нас засыпало землей, оглушило. Мы вскочили и отошли подальше от этого места. Я частично потерял слух и зрение. Как потом я узнал, барабанная перепонка левого уха была разорвана. Болела вся левая половина лица. Из уха с некоторыми интервалами выходил со свистом сжатый воздух, проникший в меня в момент контузии. Я его ощущал, но не слышал, об этом мне говорили те, кто был в это время рядом со мной.

Наутро мы оказались на опушке леса, покрытого мелким кустарником, нашли кем-то брошенные сухари. С жадностью стали их есть. Залегли в кустарник отдохнуть. Трава на земле покрыта инеем. Небо безоблачное. Горизонт на востоке красный, как на картине Рериха.

Начало появляться солнце, вот уже виден его краешек. Небо на горизонте с восходом солнца резко меняет окраску. А вот уже виден полностью круглый огненный диск. Стало совсем светло… Близко от нас раздаются выстрелы из автоматов. Ветки кустарника срезаются как ножом летящими пулями. Помню, я сказал, что если останусь жив, то расскажу, что пули надо мной, когда я лежал в кустарнике, летели на расстоянии, равном длине человеческой кисти.

Но вот все затихло. Хотелось все же отсюда уйти, но наш командир, человек военный, лет сорока пяти, в категорической форме приказал лежать и не двигаться до наступления темноты. Предложил всем, у кого есть гранаты (лимонки), держать их наготове и в случае пленения использовать их для уничтожения немцев. К сожалению, у него оказалась