Украина против Донбасса. Война идентичностей - Евгений Вадимович Рябинин

– Мирослав Владимирович, когда начался Майдан, как отреагировал Донецк? Какова была реакция населения города?

– Я думаю, здесь необходимо начать с первого Майдана, который был реализован в 2004 г. Уже тогда Украина раскололась не только на электоральном поле, но и на политическом. Я был студентом пятого курса в 2004 г., я помню, как проводились митинги, мы ездили на территорию Западной Украины в качестве наблюдателей на выборах.

Проблема Украины состоит в том, что она была собрана большевиками и создана из абсолютно разнородных кусков, и это мы почувствовали в 2004 г. во время «оранжевой» революции и в 2005 г., когда Ющенко пришел к власти и начал проводить националистическую политику, создал культ голодомора, способствовал героизации бандеровских террористов. И к 2013 г. мы уже понимали, чем нам могла грозить власть националистов. Ударной силой Майдана стали националисты, боевики «Правого сектора». Сначала это было политическим шоу, якобы реакцией на неподписание ассоциации с ЕС. Майдан очень быстро начал «сдуваться», поскольку эта тема не интересовала подавляющее большинство населения, но затем произошла провокация с якобы «избиением детей». И 1 декабря мы уже наблюдали, как националисты пошли штурмом на административные здания, в срочников внутренних войск полетели булыжники, и мы увидели силовую составляющую, которой не было в 2004 г. Все шло по сценарию «арабской весны», и они готовы были пролить кровь. Донбасс надеялся на власть, на Януковича. К январю 2014 г. стало ясно, что ситуация будет искусственно накаляться, но власть не предпринимала никаких шагов по подавлению этой ситуации, и было достаточно тревожно. Я помню, как транслировалось по телевидению 1 января шествие, посвященное дню рождения Бандеры, в этой вакханалии участвовал священник Греко-католической церкви. Он себя позиционировал не как священнослужитель, а как шоумэн, который должен быть «разогреть» толпу, выкрикивая националистические лозунги. В такой обстановке было понятно, что мирно ситуация не разрешится, и коллективный Запад будет использовать силовой момент с перерастанием в гражданскую войну. Как мы увидели, власть боялась предпринимать решительные шаги и постоянно смотрела на реакцию Запада. С января начали искусственно подогревать ситуацию, были первые жертвы. Это нужно было сделать для того, чтобы поддерживать медийный интерес на плаву, поскольку события на Майдане постоянно затихали и нужно было возвращать фокус внимания. Сначала придумали историю с якобы отрезанным ухом лидера автомайдана Булатовым, затем кто-то избил журналистку Черновол, и все это выдали, что ее якобы избил лично Янукович, потом муссировали слухи о массовой пропаже активистов Майдана. Очевидно, что это все было политтехнологиями в рамках «цветной» революции. Оппозиция спокойно могла действовать в условиях неопределенной позиции власти, которая то принимала какие-то законы, потом отменяла, постоянно оглядывалась на реакцию Запада, а Запад это понимал и постоянно обострял ситуацию, парализуя волю власти к защите.

Боевики, придя к власти, действовали более решительно, прежде всего по отношению к русскому языку. Пассивность власти заставила народ Донбасса шевелиться, началось общественное движение сопротивления. Это был год 450-летия подписания Переяславской рады, общественники выступили с инициативой отметить эту историческую дату. Партия регионов никак не отреагировала, хотя это мог быть информационный повод. Также в феврале отмечалась 96-я годовщина провозглашения Донецко-Криворожской Республики, пришло больше сотни человек, но Партия регионов снова никак не отреагировала, полное бездействие, т. е. они никак не активизировали свой электорат. Им необходимо было использовать данные мероприятия, чтобы расшевелить народ и возглавить протестное движение, нужно было взять на вооружение эти инфоповоды в контексте разработки донбасской идеологии. На Западной Украине была идеология – движение в Евросоюз, у нас же ничего не было на уровне официальных властей. Только О. Царев активно себя позиционировал, однако его особо из Партии регионов никто не поддерживал. Ну и непонятная ситуация со съездом депутатов всех уровней в Харькове, на котором В. Янукович должен был выступить, но не выступил. На съезде приняли решение рекомендовать самоорганизовываться на местах, брать инициативу на себя, но когда делегаты разъехались по городам, никто резолюцию не выполнял, все находились в режиме ожидания. Но данная резолюция нашла отклик среди активистов общественного движения, среди простых людей. Люди брали инициативу на себя, и было принято решение обратиться к депутатам городского и областного советов признать, что произошел переворот, и призывать брать власть на местах в свои руки. Это уже было реакцией на события в Крыму, и народ просил депутатов объединить свои силы и пойти по пути крымчан. Но депутатский корпус проявил малодушие и не реализовал чаяния людей. На фоне такой пассивности люди сами начали проявлять инициативу, включаться в движение, создавать общественные движения. Одно из таких движений – Народное ополчение Донбасса Павла Губарева – основывалось на пророссийских организациях.

25 февраля в соцсетях было обращение П. Губарева с призывом противостоять фашистской власти, потом это движение дало одноименное название военному ополчению Донбасса. Параллельно возникают донецкий «Оплот» с Александром Захарченко и другие политические силы Донбасса, которые потом стали батальоном «Восток» с Ходаковским. Были и другие организации, но вышеперечисленные были основой нашего гражданского общества, локального русского, донбасского, которое выступило организаторами «Русской весны» и создания Донецкой республики. То есть республика создавалась низами, никакого распоряжения ни от кого не было, люди сами решили, что необходимо брать власть в свои руки и противостоять неонацистам. Власти республики как раз выросли из территориальных общин.

– Анализируя ход государственных переворотов в 2004 и 2014 гг., налицо явное отличие – в 2014 г. переворот был кровавым, чего не скажешь о 2004-м. В чем причина?

– Я считаю, что отличие заключалось в применяемых технологиях. Если в 2004 г. был классический переворот по Дж. Шарпу, то в последующие годы эти технологии были модернизированы и доработаны. Затем они были «обкатаны» во время так называемой «арабской весны». Тогда активно использовались соцсети, формирования боевиков. Там ударной силой были исламисты, здесь были украинские националисты и нацисты. Они затем стали кадровым составом при формировании Нацгвардии имени С. Кульчицкого, ПС и ОУН сформировали свои отряды, но их вооружило государство, батальон «Азов», который разросся до полка и вообще азовского движения. Они были инструментарием для украинского олигархата и Запада. Они нивелировали историю, традиции, вероисповедание и язык жителей Юго-Востока. И на этом фоне на Донбассе произошел ренессанс русского движения. В этих условиях народ вспомнил, что это всегда была часть Российского государства, вспомнили, кто создавал и развивал Одессу, Николаев, Херсон, ДКР.

На мой взгляд, в основу конфликта легли разная идентичность и цивилизационный выбор. Запад стоял за радикализацией в 2014 г. Как вы помните, создавались народные рады на Западной Украине; после переворота они их расформировали в общественные советы, а тех, кто посчитал, что он революционер и может что-то сделать для страны, сразу ликвидировали, примером был Сашко Билый.