Русский Харьков - Станислав Александрович Минаков

Дважды Герой Советского Союза генерал-полковник танковых войск Давид Абрамович Драгунский (1910–1992), участник Парада Победы 24 июня 1945 г. в составе сводного полка 1-го Украинского фронта (этот полк на Красной площади возглавлял командующий фронтом маршал И.С. Конев), в своих воспоминаниях «В конце войны», опубликованных в журнале «Новый мир» (№ 2–3, 1968), несколько раз, ошибаясь в имени, вспоминает «любимца танковой бригады Виктора Лисунова», называет его «одним из трех добровольцев-харьковчан» – вместе с Сашей Тындой и Василием Зайцевым. На с. 148–150 в № 3 подробно описывает эпизод с гибелью героя и вспоминает, как Лисунов с двумя друзьями попал в 1943-м к нему в бригаду.

Ошибка в имени моего героя была исправлена потом в книжной версии мемуаров. Я благодарен Давиду Абрамовичу также за то, что он изыскал в архивах и поместил в книге фотографию Василия Лисунова (в моем семейном архиве фото, увы, не было). Судя по наградному «иконостасу» на груди у Василия, снимок этот сделан после 1 февраля 1945 г., может быть, и в день получения «второй Славы».

Цитирую по книге «Годы в броне» (М.: Воениздат, 1983) фрагмент воспоминаний генерала Драгунского из главы «Тельтов-канал» (текст в книге на с. 295–298), а выделенный фрагмент, не вошедший в книгу, но имеющийся в журнале, даю курсивом:

«На площади у трехэтажного дома, выходящего окнами на главную улицу, по которой недавно прошли батальоны, суетились люди. Подъехав на своем танке, я увидел сутулую фигуру лейтенанта-разведчика Серажимова. Обросшее черной щетиной лицо показалось мне осунувшимся. Густые, сросшиеся брови нависли над глазами.

Я спрыгнул с танка и подошел к лейтенанту:

– Что случилось? Почему отстали от Гулеватого и Старухина?

Сумрачный, неразговорчивый лейтенант показал рукой на двор, и мы молча пошли за ним. Прошли садик, опустились в полуподвал, где была установлена зенитная пушка, и тут глазам открылась поразившая нас картина: на полу подвала мы увидели трупы четырех гитлеровских солдат – орудийный расчет в полном составе, а на казенной части орудия ничком лежал мертвый боец бригады комсомолец Василий Лисунов, вцепившийся в горло фашистскому офицеру. С трудом разжали мы его пальцы, отбросили в сторону гитлеровца и вынесли на улицу тело отважного разведчика.

– Почему Лисунов попал в подвал? Как он проник туда? – спросил я Серажимова.

Усталыми от бессонницы глазами лейтенант с тоской посмотрел на меня:

– Василий попросил разрешения садами пробраться с тыла в этот подвал, чтобы заставить замолчать немецкое орудие. Я ему, товарищ комбриг, разрешил. Иначе не мог. Зенитка подбила два танка, перехватила центральную магистраль и могла наделать много бед. С моего разрешения Лисунов пополз выполнять задачу. Минут через десять пушка перестала стрелять. Я услышал из подвала крики «Хальт!», а потом началась автоматная стрельба, взрывы. После мы увидели, как ствол орудия подскочил кверху. Раздался пистолетный выстрел, и всё умолкло. – Серажимов вздохнул и виноватым голосом продолжал: – Мы опоздали всего на несколько минут. Тут большая моя вина. Мог же послать с ним Тынду, Головина, Гаврилко. Все они был под рукой. Да я вот не додумался… А когда спохватился, было уже поздно.

Я не стал упрекать лейтенанта. В бою не всегда бывает так, как хочется, не всегда можно обдумать каждый свой шаг и поступок. Главное было сделано, хотя и дорогой ценой. Я только с болью сказал:

– Василий Лисунов ценою жизни открыл путь бригаде.

Этими словами я хотел успокоить и себя, и командира взвода разведчиков. Всем сердцем я сочувствовал лейтенанту. Гибель Василия Лисунова, семнадцатилетнего комсомольца, любимца бригады, была для всех очень чувствительной утратой.

Мысли вернули меня к тому дню, когда я впервые встретил этого парня.

Летом 1943 года на попутных машинах добирался я из госпиталя на фронт, к себе в бригаду. Где-то недалеко от Полтавы в грузовик на полном ходу вскочили три паренька. Каждому было лет по пятнадцать – шестнадцать. Увидев офицера, они, испуганно переглянувшись, прижались в угол кузова.

Несколько минут мы молча разглядывали друг друга. С нежностью смотрел я на них. Ребята напоминали мне двух моих братьев-комсомольцев. С первых дней войны они оба ушли на фронт и оба погибли: один – в начале войны на Украине; другой – под Сталинградом в конце 1942 года… (Родители и сестры подполковника Драгунского были расстреляны нацистами в его родном городе. – С.М.)

Не потребовалось много времени, чтобы узнать, что мои новые знакомые тоже комсомольцы, харьковчане, жили недалеко друг от друга, учились в одной школе на Холодной Горе.

Ребятам-харьковчанам довелось пережить голод, террор врага, смерть близких. Три комсомольца – Саша Тында, Вася Зайцев, Василий Лисунов – дали клятву мстить фашистам.

Когда наши войска подошли к Харькову, молодые патриоты не раз переходили линию фронта, доставляли советским частям сведения о противнике, о размещении немецких батарей, складов. А когда Харьков был отбит и стал глубоким тылом, они решили пойти добровольцами в Красную Армию.

Узнав, что рядом с ними находится командир танковой бригады, ребята молча гипнотизировали меня. «Возьмите нас к себе. Мы не подведем», – можно было без труда прочитать на их лицах.

Я долго колебался. Слишком молоды были все трое для тяжелой фронтовой жизни. А тут еще снова вспомнил своих погибших братьев и твердо решил вернуть мальчишек домой.

Заночевали в лесу под Киевом. Ребята притащили откуда-то сено, раздобыли молодой картошки, свежих огурцов, вьюном вертелись около меня. Целую ночь ворковали. Ни они, ни я так и не сомкнули глаз. А утром я дал согласие зачислить их в бригаду и ни разу потом не пожалел об этом.

Через два дня мы были на месте. Танкисты тепло встретили нас, безоговорочно приняли в свою семью юных друзей. Тында, Лисунов и Зайцев стали со временем отличными разведчиками.

Все в бригаде любили ребят. Одним они были как младшие братья, другим – годились в сыновья. Ребята крепли, мужали. С каждым днем росло их боевое мастерство.

Советская армия шла вперед. Позади остались Киев и Львов, быстрая широкая Висла. На одном из участков Сандомирского плацдарма вела бои наша 55-я гвардейская танковая бригада. Вместе с испытанными бойцами в ней сражались эти юные харьковчане. Они уже много раз отличались при выполнении боевых заданий. Как-то в конце зимы 1944 года, в слякоть и распутицу, комсомольцы-разведчики, посланные в разведку, два дня пролежали в копне соломы, поджидая «языка». Хлеб и консервы были съедены. Грязи вокруг было много, а воды не было. А вражеские солдаты, которых они ждали, почему-то не появлялись. Вася Зайцев предложил тогда перерезать немецкий телефонный кабель, который проходил