Император Адриан. Эллинофил на троне Рима - Игорь Олегович Князький

(Дарданелл), когда они снесли построенный для переправы в Европу понтонный мост. Эффект одинаковый, хотя чувства Ксеркса понятнее. Как известно, после «избиения» волн легионеры, по повелению Гая, собирали на побережье раковины. Занятие для воинов бессмысленное, хотя эстетически может быть и развивающее… Сам Калигула преподнёс его как «сбор» добычи Океана, которую он шлёт Капитолию и Палатину[392]. Единственным практическим результатом похода Калигулы к берегам Ла-Манша стало возведение по его повелению высокой башни-маяка, подобного знаменитому Фаросскому маяку в Александрии, который ночью своим огнём указывал бы путь кораблям[393]. Была ли та башня воздвигнута и какова её судьба – неведомо. Руины её не сохранились.

Комическое описание Гаем Светонием Транквиллом обстоятельств «британского похода» Калигулы не помешало тем не менее ряду солидных исследователей отнестись к этому событию достаточно серьёзно. Есть мнение, что в известной степени Калигулу повторил Наполеон, наградивший солдат знаменитого Булонского лагеря, с коими он надеялся в три дня «стать хозяином Лондона и Лондонского банка», орденами Почётного легиона за несостоявшийся поход. Есть и истолкование бестолкового похода Калигулы как отправной точки в решимости римлян Британию всё-таки завоевать[394].

Ждать завоевателей из континентальной Европы островитянам оставалось действительно недолго. Три года спустя четыре римских легиона полного состава с вспомогательными частями – около сорока тысяч солдат – высадились на юге Британии. Командовал армией Авл Плавций, ранее бывший наместником в Паннонии. Военные действия пошли успешно. Многочисленные, но крайне плохо вооружённые и не имеющие понятия о правильном военном строе варвары не могли устоять против римских легионов, пусть и сражались доблестно и даже отчаянно. Для Клавдия поход в Британию был не только военной, но и политической необходимостью – все римляне должны были убедиться, что на Палатине царствует настоящий император, брат славного Германика и племянник великого полководца Тиберия. Да и как справлять триумф, без коего цезарь – не цезарь? Потому Клавдий самолично отправился на театр военных действий. Путешествие из Рима на берега Темзы и возвращение оттуда заняли в целом около полугода. Причём непосредственно там, где шла война, в Британии, доблестный потомок великих воителей – Друза Старшего, Германика и Тиберия – провёл всего-то шестнадцать дней. Но дело сделано: император Клавдий принял участие в победоносной войне!

Отдельно отметим, что в этой кампании неожиданно отличился тридцатитрёхлетний Флавий Веспасиан. До этого он бесславно побывал на должности эдила в Риме, за что был справедливо издевательски наказан Гаем Калигулой, повелевшем тогу никудышного магистрата извалять в грязи, а за пазуху ему под тунику набить всякой мусорной дряни, каковой по его вине заросли римские улицы. Покорность Флавия Калигулу позабавила и карьере его не повредила. А вот при Клавдии в Британии Веспасиан обнаружил немалый военный талант. Особо отличился он при завоевании острова Векстрис – нынешнего острова Уайт близ южного побережья Великобритании.

К концу 43 года завоевание Британии римскими войсками было завершено. Все четыре легиона построили постоянные лагеря, началось освоение этих земель. Постепенно римские владения продвигались на север большого острова, что местное население в восторг не приводило. Сопротивление захватчикам было неизбежно, потому «великое восстание», как его называют британские историки, на рубеже 50–60–х годов стало скорее закономерным, нежели отдельными обстоятельствами вызванным событием[395]. Толчком к «великому восстанию» явилась финансовая политика прокуратора провинции Ката Дециана, который своими откровенно грабительскими действиями по отношению к населению провинции справедливо отождествлялся историками с печально знаменитым наместником Сицилии в позднереспубликанскую эпоху Гаем Верресом[396]. Но злодеяния Верреса были изобличены Марком Туллием Цицероном, и наместничество его бесславно завершилось. Потому Рим и не столкнулся, наверное, с третьим Сицилийским восстанием. А вот Кат Дециан Британию до всеобщего вооружённого протеста довёл. Толчком к восстанию стал грабёж царского дворца племени иценов. При этом царица Боудика была высечена, а её дочери изнасилованы римлянами[397]. Вот как представил Боудику на страницах своей «Римской истории» Дион Кассий: «Но более всего к возмущению и войне против римлян подвигла туземцев Боудика, британская женщина царского рода, обладавшая отнюдь не женским умом, которая была признана достойной начальствования и взяла на себя всё военное руководство. Собрав войско почти в сто двадцать тысяч человек, она поднялась на возвышение, сделанное из земли на римский манер. Обладала она статью величавой, обликом грозным, взором пронизывающим, голосом грубым; густые ярко-рыжие волосы ниспадали ниже пояса; на шее было у неё огромное золотое ожерелье; поверх развевающейся туники надет плотный плащ, скреплённый застежкой. Она всегда одевалась подобным образом»[398].

Поведя своё многочисленное войско на римлян, Боудика поначалу добилась немалых успехов. Дело в том, что наместник Британии Гай Светоний Паулин, назначенный таковым в 58 году, с войсками выступил на северо-запад провинции, дабы присоединить к ней остров Мону (совр. Англси близ северо-западной оконечности Уэльса). Благодаря этому бритты захватили три римских города, успевших вырасти в Британии менее чем за два десятилетия после её завоевания: Камулодун (совр. Колчестер), Веруламий (совр. Сент-Альбинс) и Лондиний (совр. Лондон)[399].

У бриттов и лично у Боудики и её царственных дочерей были самые серьёзные основания люто ненавидеть римлян. По словам римских историков, повстанцы расправлялись с завоевателями самым безжалостным образом. Тацит писал: «Известно, что в упомянутых мною местах (Камулодун, Веруламий, Лондиний – И.К.) погибло до семидесяти тысяч римских граждан и союзников. Ведь восставшие не знали ни взятия в плен, ни продажи в рабство, ни каких-либо существующих на войне соглашений, но торопились резать, вешать, жечь, распинать, как бы в предвидении, что их не минует возмездие, и заранее отмщая себя»[400]. Дион Кассий более подробен в описании жестокостей британцев к римлянам: «Они творили самые бесчеловечные и ужаснейшие зверства: благороднейших и красивейших женщин вешали обнажёнными, отрезали у них груди и пришивали к их устам так, чтобы казалось, будто они поедают их; потом насаживали тела своих жертв на острые колья, пронзавшие их насквозь по всей длине. Все эти бесчинства сопровождали они жертвоприношениями, трапезами и распутством в различных святилищах своих богов, более же всего в священной роще Андаты. Так они именуют богиню победы, которой поклоняются с наибольшим усердием»[401].

Тем временем войска Гая Светония Паулина, узнав о случившемся на юге провинции столь грандиозном мятеже, быстрым маршем двинулись его подавлять. В решающем сражении, если, конечно, верить Публию Корнелию Тациту, сошлись двести тридцать тысяч варваров, которых возглавляла разъезжавшая на колеснице Боудика, поместившая впереди себя своих дочерей – именно так царица изображена на своём памятнике, стоящем на одной из набережных Темзы в современном Лондоне – и «четырнадцатый легион с