Три века колониальной Америки: О типологии феодализма в Западном полушарии - Борис Николаевич Комиссаров

Положение митайо в асьендах было крайне тяжелым. На скотоводческих эстансиях они получали гораздо больше овец, чем было положено по указам вице-короля. За потерю скота им приходилось выплачивать ущерб асендадо, чаще всего своим трудом. Таким образом, срок их миты искусственно продлевался В мемориале Хуана де Падильи 1657 г. отмечается, что митайо используются на самых тяжелых работах, куда асендадо не посылают даже своих рабов. От перенапряжения и недоедания многие из индейцев болеют и умирают. В день митайо должен был получать по 1–2 реала, в то время как свободные работники получали по 6 реалов, и даже на содержание раба тратилось больше средств. К тому же, чтобы задержать индейцев, деньги им часто выплачивали только по окончании срока. Особенно опасной была мита для выращивания коки. Часто с этих плантаций индейцы вообще не возвращались. Падилья описывал случаи, когда индейцы являлись объектом купли-продажи между кураками и асендадо.[385]

Наемная рабочая сила в перуанских асьендах также включала в себя несколько категорий работников различного этнического происхождения. Не всегда это были свободные люди. Например, работниками по контракту могли быть негры-рабы, которых их хозяева за определенную плату отдавали другим асендадо в период сезонных работ. Среди наемных работников в асьенде были постоянные батраки и поденщики, а также работники по контракту. Четких границ между этими категориями не было. Характер «контрактов» и положение работника варьировались от района к району. Одним из общих критериев, определявших положение работника, являлся его социальный статус. Наихудшее обращение в асьендах было с поденщиками-бродягами, составлявшими в целом очень небольшую долю рабочей силы асьенд. Так как бродяжничество преследовалось законом и лишало человека каких-либо прав, на них смотрели в асьендах как на людей самого низшего сорта. Они трудились почти бесплатно, за пищу и одежду, и в основном на самых тяжелых и опасных работах. Индеец, не порвавший своих связей с общиной и привлеченный к работе в асьенде экономическим интересом, расценивался как более серьезный работник. Оплата труда зависела от доступности рабочей силы. Если на Косте в период сезонных работ батраки получали по 6 реалов в день вместе с трехразовым полноценным питанием, то в Сьерре условия их жизни были намного хуже.[386]

Кроме оплаты труда натурой, что было частым явлением в перуанских асьендах XVII–XVIII вв., есть нечто более весомое, что не позволяет отнести наемных работников асьенды к категории сельскохозяйственного пролетариата, а именно — повсеместно наблюдавшаяся тенденция к превращению их в долговых пеонов. Опутывание долгами осуществлялось через предоставление достаточно большого кредита и создание задолженности, которая могла быть взаимной. Так в асьенде Вичо (департамент Куско) в 1761 г. 22 работникам по контракту, отработавшим в общей сложности 1273 дня, владелец; асьенды задолжал 74 песо.[387] Невыплаты по труду задерживали индейцев в асьенде до «лучших времен», когда асендадоз имел бы возможность не только погасить свой долг, но через предоставление кредита создать задолженность работников по контракту. В Какамарке в 1770 г. 210 временных работников, оказались должны асьенде 5934 песо и 7 реалов. В Камара Айуни в 1745 г. долги работников достигали 3179 песо.[388] При продаже асьенд наличие должников непременно учитывалось, так как это увеличивало ценность асьенды.

Механизм создания долга был общим для многих асьенд: установление завышенных цен на продукты питания или продажа испорченной продукции по цене свежей; оплата труда натурой; посредничество асендадо между индейцем и государством, а также третьими лицами. Это вынуждало работника обращаться к асендадо за новым кредитом. Асьенда как замкнутая социально-экономическая система исключала индейца из товарно-денежных отношений. Именно это служило основой прикрепления работников к поместью. Не индеец, а асьенда рассчитывалась за него с сапожником, с церковью, с короной.

Таким образом, всех работников перуанской асьенды XVII–XVIII вв. можно разделить на зависимых и наемных. В отношении первых использовались рабовладельческо-феодальные формы эксплуатации, преобладало внеэкономическое принуждение, не являясь однако абсолютным. Практика применения наемного труда сильно тяготела к превращению этой категории работников в зависимую рабочую силу. Но эта зависимость уже не была поземельной. Для создания ее больше использовались экономические рычаги. С созданием крупной задолженности «наемный» работник терял свое сходство с сельскохозяйственным пролетарием, становясь долговым пеоном. Граница между экономическим и внеэкономическим принуждением размывалась с того момента, когда он через задолженность становился, помимо своей воли, необходимой клеткой замкнутого в себе организма, каким являлись в XVII–XVIII вв. многие перуанские асьенды.

Перуанский вариант системы производственных отношений на асьенде, естественно, нельзя принимать за модель, общую для различных типов асьенд всех регионов Испанской Америки. Но нужно учесть, что развитие асьендной системы в дальнейшем привело к тому, что даже в тех местах, где внеэкономические формы принуждения не преобладали в XVII в., через некоторое время они оказываются доминирующими. Это произошло в товарных асьендах долины Мехико: после завоевания независимости здесь укрепился долговой пеонаж. В Центральном Чили, где в XVII в. эстансьеро сдавали индейцам землю за почти символическую ренту, в XVIII в. рента резко повышается в связи с ростом экспорта пшеницы. К концу века арендаторы-индейцы вынуждены были оплачивать ренту своим трудом. В горном Перу экономический упадок заставил индейцев продавать себя в рабство асендадо, оплатившим их долги коррехидорам. Интересен пример с плантациями индиго в Гватемале. Там корона с XVI в. вела борьбу с плантаторами, запрещая вообще использовать индейцев в производстве. Но в 1738 г. она отменяет запрет, а в 1784 г. по просьбе плантаторов вводит репартимьенто, так как наемный труд там не прижился.[389]

Обстоятельства, сопровождавшие укрепление в асьендах форм внеэкономического принуждения, в каждом регионе были разные, но результат оказался один. В основе лежал все тот же комплекс причин: нехватка рабочих рук и капитала, нестабильность рынка, наличие крестьянского землевладения (как в случае с плантациями индиго).

Асьенда, с ее феодальным способом производства, в течение двух веков укрепляя свою власть над землей и людьми, постепенно отливалась в свою «идеальную» форму, а именно — в крупное земельное владение, сочетающее законное обладание огромными территориями земли с фактической юрисдикцией над зависимыми работниками. В таком виде она была внутренне устойчива и сама по себе не имела достаточно сильной потенции к прогрессу. Тенденция капиталистического развития отразилась на деятельности асьенд, но стать ее проводником в испано-американском мире асьендная система не могла, будучи по своей организации и способу производства преимущественно феодальным институтом.

Пеонаж. Институт долгового пеонажа нуждается в более подробном рассмотрении, так как есть все основания полагать, что именно эта форма эксплуатации индейского населения в XVII–XVIII вв. становится одной из ведущих,