Оракул - Яков Барр

Наконец, дверь открылась, Ирина вошла и положила перед нами лист бумаги и ручку.

— Пишите список вопросов. Задавать их буду я, если что-то хотите уточнить, шепчите очень тихо на ухо, а лучше — пишите. Пациент сейчас в трансе, который в какой-то степени блокирует паразита в его сознании.

— Паразита? — в один голос переспросили мы с Михельсоном.

— Не стоит все воспринимать буквально. Это не живое существо, больше похоже на компьютерный вирус. Но это не точно, есть в нашей среде и теория, которая как раз считает, что человеку подселяют настоящего паразита с разумом и сознанием, просто очень сильно отличающимся от нашего. Сейчас нам важно только, что мы умеем обращаться с этим явлением. С теорией покончили? Вопросы пишите!

Когда мы закончили, Ирина забрала список и вернулась в гостиную. Мы было увязались за ней, но она нас не пустила.

— Дайте мне с ним поработать, потом присоединитесь. Поверьте, так лучше будет.

— Не будем мешать эксперту? — пожал плечами Михельсон.

— Не будем, — вздохнул я.

Мы еще немного ждали, я расспрашивал Артема Давыдовича про орден Наблюдателей, но он, ожидаемо, ограничивался сведениями из рекламной брошюрки, если бы таковая существовала, не выдав ничего реально интересного. Я не столько хотел выведать его секреты, сколько отвлечь его от давления на сознание, которое исходило от Орловой постоянно, когда та работала.

Наконец Ирина позвала нас. Не особо смущаясь присутствием «пациента», она рассказал краткое содержание допроса.

Филимонов, ясное дело, ненавидел меня так, как никого другого в своей жизни. Он пытался найти правду у отцов города (Михельсон кивнул, подтверждая), но отцы его послали далеко и надолго, дескать, его сынок сам нарвался. Это было так, но несчастному папаше от того было не легче.

Тогда Виталий Аркадьевич вернулся из дворянского клуба к себе в поместье, твердо намереваясь пустить себе пулю в лоб и уже приготовился осуществить сие намерение, и тут как по волшебству (почему «как», даже обидно) на балконе возник представитель Красного Гостя.

Что было дальше, Филимонов помнил смутно, но то, что он смог рассказать, не просто походило на вербовку в секту, а было ею безо всяких экивоков. Фигурировали вполне типичные формулировки: «Прими Акаи Гестио как бога и отца родного, и он подарит тебе весь мир и голову мерзкого Васнецова в придачу».

Видимо, Филимонов впустил Гостя в свой разум не полностью, поскольку вирус его не подчинил, как визитера из «Ласточки», а скорее сломал. Поэтому он трясущимися руками не справился с РПГ.

— Тебя хоть учили с ним обращаться? — спросил я.

— Учили, — без малейшего признака эмоций ответил наш недотеррорист.

Орлова взглянула на меня волком.

— Я же просила! Задавайте вопросы через меня! Сейчас он уйдет в себя, и придется снова его оттуда выколупывать! Особенно этого касается господина Васнецова, учитывая ваши теплые отношения.

— Ладно, ладно! — я примирительно поднял руки. — Спросите его, как выглядел посланник Гостя, тот, что на балконе.

Ирина начала чуть слышно ворковать на ухо Филимонову чарующим голоском. Я заметил, что Михельсон расплывается в улыбке. Я пощелкал пальцами перед его носом.

— Не смейте прислушиваться, иначе мне придется вас ударить. Думайте о чем-то неприятном, хотя бы обо мне.

— Да ладно, — улыбнулся САБовец, — вас я готов терпеть. По сравнению с другими представителями вашей, хммм, касты, вы сущий агнец.

Я успокоился, убедившись, что Михельсон пришел в себя. К нашей беседе подключилась Ирина. Она рассказала, что выглядел посол как испанец, хотя и говорил без акцента. Отличительные черты? Незнакомец казался очень опасным. Я отметил для себя, что это мог быть мой новый друг Херес.

— Он сам промывал Филимонову мозги?

Террорист недовольно заворчал на стуле.

— Да тише вы! — поморщилась Ирина. — Он не осознает, что на него воздействовали. Нет, испанец только доставил его в какое-то место, какое он не помнит. С ним говорил сам.

— «Сам» это кто? — удивился Михельсон.

— Сам Гость? — я оказался более догадливым.

Ирина кивнула.

— Филимонов видел Красного Гостя? — спросили мы с Артемом Давыдовичем почти одновременно.

— Сейчас я его расспрошу.

Еще после нескольких минут воркования, Орлова вернулась к нам с новым рассказом. Нет, Филимонов не видел Гостя. Нашего «друга» сажали в кресло в центр пустой комнаты лицом к окну. Окно небольшое, находилось под самым потолком, и там было видно только небо. Гость как заходил в комнату, так за спиной Филимонова и оставался.

Единственное, что осталось в памяти — голос, очень приятный баритон, «вкрадчивый», как отметил наш неофит. Ни слова из того, что говорил Гость, Филимонов не запомнил.

— Он не помнит, что он ел, сколько спал. Уроки обращения с гранатометом были, но как его учили, он тоже не помнит. И уж точно не в состоянии вспомнить дорогу. На самом деле у Филимонова все мутно и обрывисто с того момента, как с ним заговорил испанец, и до того, как наш сектант выпалил из гранатомета.

— Вы уверены, что из него не получится больше ничего выжать? — немного разочаровано поинтересовался Михельсон.

— Не здесь, и не сейчас! — отрезала Орлова. — Я заберу его в монастырь, и там после долгой ювелирной работы мы сможем убрать часть заслонов.

— Это не так просто, дорогая моя! — возмутился САБовец. — Этот человек совершил теракт в городе. Дело уже на контроле у всех, кого оно касается. Я не смогу просто изъять злоумышленника и подарить вам.

— Филимонов невменяем. Неужели у вас нет ручных психиатров, которые дадут заключение?

— Ладно, мне надо сделать несколько звонков. Подождите меня, пожалуйста.

Михельсон ушел на кухню, закрыв за собой дверь.

— Есть одна проблемка, — Орлова сделала вид, что смутилась. — Мне не стоит оставаться наедине с пацентом.

— Почему? — искренне удивился я, роковая красотка не выглядела дамой, которая боится пожилых помещиков.

— Пытаясь пробиться сквозь заслоны, я использовала своеобразные методы…

Ирина запнулась, подыскивая слова, а я как истинный джентльмен пришел ей на помощь.

— Через секс?

Орлова поморщилась, делая вид, что ее шокировала моя прямолинейность, но потом, будто смирившись, кивнула.

— Через влечение, да, — объяснила она. — Но теперь мое присутствие для него станет пыткой. Если бы он мог, он в тот же момент на меня набросился бы.

— Не верю, что вы его боитесь, — заметил я.

— Я