Киргизские народные сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

Ох, не спрашивай! Ведь я нашла ту лису, которая съела твоих детей. Искала тебя, хотела сказать. Где только ни была, сколько гор, сколько земли исходила!.. Упала я с горы и вот сломала ногу. Что теперь делать? — жалобно проговорила она. — Ведь я, как и ты, хромая. Обе мы с тобой несчастны. Давай жить вместе. Зима-то уже на носу…

Сурчиха растерялась и не сразу нашлась, что ответить. Но вспомнила слова отца, сказанные перед смертью: «Не верь лисьему роду».

— Нет, живи уж одна. Я с тобой не смогу жить.

— Ну, ладно… Послушай, умоляю тебя, помоги мне вырыть нору, чтобы я перезимовала. Одна я не справлюсь — очень слаба, хромая. Поможешь, отплачу тебе добром. Принесу из деревни курицу. Могу притащить зайца, куропатку… — начала перечислять Лиса.

— Нет, я не ем мяса. Питаюсь только травой… Уходи… Уходи с моих глаз, — рассердилась Сурчиха, догадываясь о злом умысле Лисы.

Лисе не понравился такой ответ:

Не хочешь по-хорошему, выгоню тебя из твоей норы. Слышишь? Это моё последнее слово.

И ушла, обозлённая.

Едва она отошла от норы, бросила палку, перестала хромать.

Наступила ночь. Звёзды усыпали небо. Дикие звери все уснули. Только бедной Сурчихе было не до сна. Перепуганная, она до утра не могла пошевельнуться. Лишь на рассвете вышла из норы — убедиться, не притаилась ли где поблизости Лиса.

Лисы нигде не видать. Ушла… Тихо вокруг.

Из-за гор показалось солнце. Слышно, как журчит ручей. Сурчиха взяла мешок и пошла за кормом. Вначале подошла к ручью, напилась прохладной воды. Потом собрала много кореньев, свежих листьев. В мешок всё не уложила. Припекло солнце. Сурчиха очень устала. Решила оставшийся корм забрать в другое время и пошла домой. Приблизившись к норе, она сразу уловила чужой запах, поняла — это лисий. Догадалась Сурчиха, что Лиса и на этот раз схитрила. Выждала момент, когда Сурчиха ушла, и забралась в её нору.

Поняла Сурчиха, что Лиса как была, так и останется коварной. «Что я могу?…» — подумала она, горько вздыхая. Пробралась в нору с обратного хода, собрала свои пожитки и ушла в другое место — рыть новую нору.

* * *

На следующий день к ручью подошёл пастух со своей отарой. И увидел у самого ручья нору.

«Ах, удача! — обрадовался пастух, увидев нору сурка. — Шкурку сурка можно хорошо продать… Продам шкурку, куплю жене новое платье. И из жира приготовим мыло».

Пастух сбросил с себя стёганый халат и отвёл воду из ручья в нору. Дыру с другой стороны завалил тяжёлым камнем.

Вода быстро заливала нору. И увидел пастух, как вода в норе начала булькать. И палку держал наготове. Не успел пастух подумать, что прибьёт сурка палкой, как из норы послышалось вроде глухого стона. Кто-то отчаянно карабкался наружу.

— Ну, выходи, герой, настал твой последний час, — проговорил пастух. Из норы показалась мокрая рыжая голова. Удар пришёлся как раз по этой рыжей голове. Хвост остался в норе. Пастух стоял изумлённый — это был не сурок, а самая настоящая лиса.

«Вот неожиданная добыча! Думал, добуду сурка, а убил лису. Здорово! Хорошо бы каждый день так!» — обрадовался пастух. Взвалил на плечо лису и отправился с отарой в аил.

Недаром говорят в народе: «Не рой другому яму, сам в неё угодишь».

А что же Сурчиха? Она теперь зажила свободной жизнью.

Касымалы Бектенов

ХОХЛАТЫЙ ЖАВОРОНОК

Давным-давно жил да был в степи серенький хохлатый жаворонок.

Рано утром жаворонок взмывал высоко в синее небо и заводил свои весёлые песни. Пел он о счастье жить и видеть землю, просторы родных гор и полей, и все птицы и звери радовались песням жаворонка. А люди с уважением называли его «жаворонок-певец».

Больше всего на свете хохлатый жаворонок любил своих птенцов. Каждое утро он улетал далеко в степь. Но перед тем как улетать, кружил над гнездом и пел песню о ясном дне, о светлом и ласковом солнце. Вскоре он возвращался с едой — мошками и козявками.

Однажды, как всегда с первыми лучами, жаворонок, даже не разбудив птенцов, отправился за кормом для них…

Жаворонок очень спешил. И летел он так быстро, что ветер сорвал с его головы хохолок и бросил под куст полыни. А там, свернувшись, лежала гадюка. Не заметил её жаворонок, подлетел поближе к полыни и умоляюще попросил:

— Милая, дорогая полынь! Подай мне, пожалуйста, хохолок. Я не останусь в долгу…

Долго он упрашивал полынь, говорил, что без хохолка не похож сам на себя и что даже собственные птенцы не узнают его…

«Не отдавай!» — прошипела гадюка. И зловредная полынь ответила жаворонку:

— Эй, ты, ничтожный жаворонок… Убирайся отсюда. Я не могу достать хохолок: если нагнусь, осыплются мои ещё недозревшие семена.

Нечего делать — пришлось жаворонку улететь ни с чем.

Летел он, летел и увидел коз, которые паслись в высокой пожелтевшей от зноя траве. Подлетел к ним жаворонок, поздоровался:

— Здоровы ли вы, дорогие козочки? Здоровы ли ваши козлятки?

— Разве ты, о милый певец, не видишь наших козлят? Вон они резвятся в траве, прыгают с камня на камень, — ответили козы. — Да и мы не обижены здоровьем.

— Я радуюсь за вас, — сказал жаворонок. — А меня постигла беда…

— Какая беда?

— Невдалеке отсюда растёт злая полынь. Под полынью лежит гадюка, а рядом с ней — мой хохолок: его забросил туда ветер. Съели бы вы, милые козы, полынь, змея убралась бы в другое место, и взял бы я свой хохолок. Ведь без него я не похож на жаворонка.

— Эх, дорогой певец, там, возле полыни, притаился волк. Он нас ищет… И хочет съесть. Поэтому мы отсюда никуда не пойдём.

Жаворонок понял, что старый козёл прав: за кустами прятался голодный волк.

На полпути между козами и волком стоял капкан. «Загнать бы туда серого, — подумал жаворонок, — и помогли бы мне козы отнять хохолок у полыни».

Жаворонок сделал круг над головой волка и проговорил:

— Волк, а волк, я хочу удружить тебе. Тут, совсем недалеко, пасётся пять коз. Они кричат, бодаются, моим птенцам спать не дают. Просил их уйти подальше — не хотят! Сделай одолжение, съешь упрямых коз!

Жаворонок ждал, что волк вскочит, побежит к козам и попадёт в капкан. Но волк даже не тронулся с места.

— Хорошо поёшь, дорогой жаворонок, — хрипло зарычал он. — Только я не пойду к козам. Там рядом ходят охотники. А с ними собаки. Да