Жизнь и творчество Михаила Булгакова. Полный лексикон - Борис Вадимович Соколов

Барбюсом (1873–1935) апологетической биографии Сталина. Трудно допустить, чтобы Булгаков, памятуя о печальной участи пьесы о Мольере, рискнул сознательно сделать какие-то двусмысленные намеки в пьесе о Сталине. Дело здесь в другом – во всеобщем свойстве любого мифа, который и от писателя, и от читателя (или зрителя) требует строго однозначного и одинакового взгляда на события и героев. Положительный культурный герой всегда и всеми должен восприниматься положительно, отрицательный – отрицательно. Иного восприятия не могло быть у подавляющего большинства читателей и будущих зрителей Б. в конце 30‐х гг. Мало кто рискнул бы представить себе Сталина отрицательным героем или даже просто обыкновенным живым человеком, а тем более обратил бы внимание на те или иные подозрительные моменты в биографии вождя (это было крайне рискованно). При перемене же точки зрения на события и героев миф непременно превращается в гротеск. Интересно, что единственная на сегодняшний день постановка Б. (с использованием текста ранней редакции и под названием «Пастырь») была осуществлена в 1991 г. в МХАТе им. Горького режиссером С.Е. Кургиняном именно в жанре гротеска.

Возможная причина запрета Б. могла лежать в образе Наташи. Она, как и практически все другие персонажи пьесы, имела конкретного исторического прототипа, чьи воспоминания о Сталине были опубликованы в книге «Батумская демонстрация». Это – Натальи Иосифовны Киртадзе (или Киртава) – Сихарулидзе. Она родилась около 1880 г. и числилась крестьянкой селения Нагомари Озургетского уезда. В начале 1900‐х гг. Киртадзе-Сихуралидзе считалась замужней, но ее муж, некто Фисенков, находился «в безвестной отлучке». В опубликованных воспоминаниях она утверждала, что лично познакомилась со Сталиным только в 1903 г. в тюрьме. Но, как отмечалось в неопубликованных воспоминаниях рабочего Серапиона Сихарулидзе, «до ареста тов. Сталин жил за городом в рабочем районе Барцхана. Большей частью он проживал в доме Натальи Киртава», «в настоящее время она живет в Чиатурах под фамилией Сихарулидзе». Булгаков с этими воспоминаниями не был знаком, но совершенно верно предположил, что Сталин поселился в доме Наташи еще до Батумской демонстрации. Но автор Б., к несчастью для него, не был знаком с неопубликованными воспоминаниями Н.И. Киртава-Сихарулидзе. Из них можно было понять, что между Сталиным и Наташей существовала любовная связь. Например, она вспоминала, что при отъезде Сталина в Тифлис в начале 1904 г., после побега из ссылки, она спросила его: «Куда ты поедешь, Сосо, что мы будем делать, если тебе опять не повезет?» – спрашивала она. В ответ он погладил ее по голове, поцеловал и успокоил: «Не бойся!» Киртава-Сихарулидзе вспоминала, что весной 1904 г. Сталин написал ей письмо, где пригласил ее переселиться к нему в Тифлис, маскируя эту просьбу якобы заботами о здоровье: «Сестра Наташа, ваши врачи никуда не годятся; если ваша болезнь осложнилась, приезжайте сюда, здесь врачи хорошие». Наташа вспоминала: «Я не поехала по семейным обстоятельствам». Эта история имела продолжение. Когда в том же 1904 г. Сталин в очередной раз приехал в Батум, они встретились на одном из партсобраний. Наташа вспоминала: «Я подошла поздороваться, но, увидев меня, он крикнул с озлоблением: «Уйди от меня». Сталин не мог простить Наталье отказ переселиться к нему в Тифлис. Его чрезвычайно задело, что Наташа прервала их любовную связь. Однако никаким репрессиям она не подверглась и, став после победы революции партийным работником в Батуме, благополучно дожила до старости.

Сталин не мог простить Н.И. Киртава-Сихарулидзе, что в свое время она его отвергла. И никак не мог допустить, чтобы восходящий к ней персонаж фигурировал в мхатовской постановке и чтобы Наташу узнали оставшиеся в живых участники революционного движения в Батуме в начале XX в. Однако сказать об этом Булгакову или руководителям МХАТа Сталин, естественно, не мог, поскольку не мог посвящать посторонних в детали своих отношений с Наташей. Не мог он и просто потребовать убрать из пьесы Наташу. Такое требование само по себе могло спровоцировать совсем ненужные Сталину слухи о возможной любовной связи между ними в прошлом. К тому же без Наташи пьесу бы пришлось фактически писать заново. На нее были завязаны многие ключевые эпизоды «Батума, в частности, вся восьмая картина, действие которой происходит в тюрьме. Уже одного образа Наташи было достаточно, чтобы не выпускать «Батум» на сцену МХАТа. Но были и другие причины.

По своим художественным достоинствам «Батум» слишком явно уступал «Дням Турбиных». А Сталину не хотелось, чтобы герой, носивший его имя, проигрывал бы тому же Алексею Турбину (в «Батуме» главного героя должен был играть Н.П. Хмелев, игравший Алексея Турбина). В пьесе о Сталине не было никакой драматической интриги. И хорошо прописан был только образ Сталина – положительного героя мифа. Все остальные персонажи по отношению к нему были лишь статистами. Враги Сталина – губернатор, жандармы, министр и сам царь были изображены карикатурно и в качестве серьезных противников не воспринимались. Николай II в пьесе был одет в униформу лейб-гвардии 4‐го стрелкового Императорской фамилии полка – в малиновую рубаху с золотыми полковничьими погонами и с желтым поясом и в плисовые черные шаровары, заправленные в сапоги. Эта униформа, хотя и считалась красивой, слишком уж напоминала русское купеческое платье, а потому должна была бы вызвать смех у зрителей. Но иной не могла быть пьеса о Сталине в то время. Генсек должен был выглядеть непогрешимым, и никакой интриги вокруг него невозможно было построить. Неслучайно в фильмах и пьесах 30‐х – начала 50‐х гг. XX в., где присутствовал Сталин, он никогда не был главным действующим лицом и центром драматической интриги, для которой всегда находились неисторические персонажи из народа. Вероятно, Сталин понимал, что с ним в качестве главного героя лучше Б. пьесу все равно не написать и, возможно, разрешил бы булгаковскую пьесу, если бы там не было Наташи.

«Бег»

Пьеса, имеющая подзаголовок «Восемь снов». При жизни Булгакова не ставилась. Был опубликован только один отрывок из Б. – седьмой сон со сценой карточной игры у Корзухина: Красная газета. Вечерний выпуск, Л., 1932, 1 окт. Впервые: Булгаков М. Пьесы. М.: Искусство, 1962. Работу над текстом Булгаков начал в 1926 г. Замысел пьесы был связан с воспоминаниями второй жены драматурга Л.Е. Белозерской об эмигрантской жизни и с мемуарами бывшего белого генерала Я.А. Слащева «Крым в 1920 г.» (1924), а также рядом других исторических источников, где рассказывалось о завершении гражданской войны в Крыму осенью 1920 г. В апреле 1927 г. был заключен договор с МХАТом, по которому Булгаков обязался представить не позднее 20 августа 1927 г. пьесу «Рыцарь Серафимы» («Изгои»). Тем самым драматург погашал аванс, выданный 2 марта 1926 г. за будущую постановку инсценировки «Собачьего сердца», не