Обратный билет не нужен - Энди Кроквилл

с ним, наверное, последним. Поэтому… только не возражайте… забирайте всё, что у нас есть – сады, виноградники, винодельню, а мы переедем к дочери доживать свой век». Никаких отказов с моей стороны они не приняли. Так я стал управлять домом, землёй, процветающим винодельческим бизнесом, пока однажды не явился этот самый Сэм Коулман. Он стал меня шантажировать тем, что видел, будто я убил француза, а теперь ещё и завладел его имуществом. Сэм сказал, что я должен отдать ему половину. А иначе он обо всём заявит властям. Я сказал, что это не так просто, что это нужно обсудить, и пригласил его прогуляться по владениям, чтобы всё показать. За рекой мы вошли в небольшую рощу, там я его ударил по голове железным прутом, а тело закопал. Дела после этого у меня пошли неважно, как будто Сэм проклял меня, но я всё-таки успел продать этот бизнес за хорошие деньги и вернулся в Англию. (Пауза.) Я никому, кроме тебя, про это не рассказывал, и ты, мой милый, держи язык за зубами».

Отец правильно сделал, что открылся только ему, старшему сыну. Другие дети обязательно разнесли бы эту историю по всему свету, а родительский капитал бездумно размотали бы по причине его «сомнительного» происхождения. Получи они только доступ к бумагам, и все секреты империи Олдриджа всплыли бы наружу. А старший сын не только сохранил, но и преумножил оставленный отцом капитал. Так судьба, видно, распорядилась, а может и божественный промысел вмешался.

На этой мысли сэр Олдридж успокоился и наконец заснул безмятежным сном.

***

Алекс, конечно, блефовал с мнимым «Ником». Но иным способом разговорить и вывести на откровенность подозреваемую, и так не слишком общительную в обычное время, а тем более перед лицом разоблачения, было бы неимоверно трудно.

Вечером в столовой собрались все, кроме миссис Векстер, которую задержала и всё ещё допрашивала полиция.

Алекс молча сделал пару кругов по комнате, словно раздумывая, с чего начать, а потом остановился напротив мисс Роуз и обратился к ней:

– Я уже заметил, мисс Роуз, что ещё в ходе нашей прошлой встречи в этой столовой вы были чем-то очень обеспокоены и хотели что-то рассказать, но вам как будто не предоставили такую возможность. Откройтесь нам. А заодно окажите любезность и напомните, как вы познакомились с миссис Эмили Векстер, или, если точнее, с миссис Кэролайн Норделл, что является её настоящими именем и фамилией?

– Я вот что хотела сказать… Меня пригласили сначала оказывать разные услуги по уборке помещений, это потому, что я живу недалеко, и ещё потому, что у миссис Роллинг и миссис Векстер на всё не хватало сил. Дом-то большой, сами видите… А миссис Векстер уже научила меня готовить, чтобы я могла помогать ей, когда приезжают гости. Но гости к сэру Олдриджу почти не приезжали, и тогда я стала помогать хозяину с приёмом лекарств, с перемещениями по дому, одевать-раздевать его… Он ведь совсем беспомощный, как ребёнок, уж не знаю, всегда ли так было или из-за того, что возраст сказывается… Такие люди носят всё внутри себя, поэтому стареют сильнее. Я не хотела брать у него ничего из этих украшений, но однажды заметила, куда их кладут, и не смогла удержаться от того, чтобы полюбоваться на них. И я их уже вернула на прежнее место… Прошу, только не говорите хозяину и не наказывайте меня… В здешней округе так трудно найти работу за такие деньги.

– Итак, когда вы все здесь появились впервые, миссис Векстер уже была в доме?

– Нет, не совсем, – откликнулся Дженкинс. – Я и Карстен работали здесь ещё до её появления. Она появилась почти сразу после смерти хозяйки. А до этого еду готовила другая женщина, но она не захотела оставаться, когда миссис Люсиль не стало, потому что считала, что хозяин ведёт себя очень грубо и не хотела терпеть унижения и обиды от него. А миссис Векстер, похоже, было всё равно, она как будто не обращала внимания на упрёки, просто делала своё дело и всё.

– Из разговора с ней, – Алекс решил не использовать слово «допрос», – стало ясно, что она готова была терпеть всё что угодно ради своего единственного и дорогого ребёнка. Ребёнка от сэра Олдриджа. Плода их короткой любви, которая случилась ещё в те времена, когда все они были молоды – сэр Олдридж, его жена Люсиль и его подружка Кэролайн, – свежей, как весенний дождик, и такой же короткой любви. Сэр Олдридж завёл с Кэролайн, начинающей актрисой, непродолжительную интрижку, следствием которой стало то, что она от него должна была по истечении положенного времени родить ребёнка. Те короткие моменты, в которые он встречался с Кэролайн, отвлекали его от размолвок с Люсиль. Однако позже, когда Кэролайн увидела, насколько сэр Олдридж нежен и кроток со своей женой, она решила не разбивать их семью и взять вину полностью на себя. Но она не могла родить и воспитать ребёнка без поддержки родных, на которую никак не могла рассчитывать, ведь они заранее её предупреждали, что за все свои ошибки ей придётся отвечать только самой. Тогда-то Кэролайн и решила, что раз она уступает сэра Олдриджа его супруге, то имеет право обратиться к Люсиль за помощью. Она и обратилась. Люсиль в ответ упрятала её к своим родителям, чтобы муж ничего не узнал о ребёнке и чтобы спасти семью. Какое-то время Кэролайн прослужила домработницей и помощницей у родителей Люсиль, которые полюбили Ника как своего родного внука за неимением другого. Мать Люсиль одевала его в дорогие костюмчики и отбирала для него лучшие куски за обеденным столом. Но через пять лет после рождения сына ради будущего своего ребёнка, и чтобы вырваться из-под опеки родителей Люсиль, которые поставили ей условием никогда не появляться на глаза сэру Олдриджу, Кэролайн вышла замуж за соседа – небогатого мистера Норделла, умершего через три года после их свадьбы. До срока она не хотела ни о чём просить настоящего отца Ника, полагая, что её мальчик и так имеет право получить всё. Через год-два после смерти Люсиль она вернулась в дом сэра Олдриджа уже в качестве кухарки и под другим именем. И без сына, который в то время учился и жил в школе-интернате. Хозяин, разумеется, не узнал её, настолько она изменилась за последние двенадцать лет, ведь женщинам так легко поменять свою внешность, да и виделись они раньше не так уж и часто. У неё не было никаких иных планов на жизнь, разве только