Андрей Туполев. Полет продолжается - Евгений Васильевич Шишкин

Первая встреча с А. Н. Туполевым. Не забудем, что Байдуков не просто летчик, он еще и прекрасный журналист, писатель, который с колоритом описывает события своей жизни:

«В разгар работы к самолету подходит главный инженер отряда с каким-то человеком в расстегнутом длинном гражданском пальто, из-под которого выглядывает сероватая холщовая рубаха, перехваченная шнурковым пояском, а простенькие брюки наплывают на весьма будничные ботинки. Самая что ни на есть обычная, темная кепка на большой голове опущена козырьком вниз. Из-под нее на нас смотрят пристальные добрые глаза, выражающие и радость, и удивление, и какое-то озорство. Лицо человека выражает нежную гамму чувств: верхняя его часть отражает мягкую грусть, а губы расплываются в улыбке. Мы – летнаб, авиатехник, моторист и я – стоим в ожидании.

– Вот, Андрей Николаевич, семерка! – сказал Ян Янович, представляя этому человеку наш самолет, на фюзеляже и хвостовом оперении которого белой краской была нарисована именно эта цифра, окантованная красной полоской.

Человек снял кепку; мы наблюдали, как он вытащил из пальто платок и вытер огромную, но уже чуть полысевшую голову. Незнакомец осмотрел наш экипаж, толкнул главного инженера пальцем в грудь и сказал:

– Ладно, Микулич, заливать! На “семерке” ничего не может произойти. Ты, наверное, слышал, что “семь” у некоторых народов считается самой счастливой цифрой? – И, повернувшись улыбающимся лицом к нам, спросил: – Как, верно, ребята, я сказал о вашей машине?

– В целом, пожалуй, правильно, – ответил я сдержанно.

Микулич, видимо, понял, что мы испытываем неловкость.

– Да вы смелее! Выкладывайте Андрею Николаевичу все, что у вас накопилось…

– И накипело! – со смехом добавил гость.

Имя и отчество, названные Микуличем, все же ничего нам не говорили. Гость хитро спросил:

– А вы знаете, друзья, кто сконструировал эту хромоногую кобылу?

– Зачем же так? – возразил кудрявый летчик-наблюдатель Панин. – Почему кобыла?

Авиационный техник добавил резким тоном:

– Почему вы считаете нас несмышленышами? Известно, машина Р-3 – ЦАГИ, а конструировал ее Туполев.

– Ну, слава богу! – улыбнулся этот добродушный человек и надел кепку. Протягивая каждому из четырех руку, отрекомендовался: – Вот я тот самый окаянный Туполев, которого вы кроете в три бога и креста, а ваши начальники – Баранов и Алкснис – не дают мне покоя за дефекты на Р-3.

Теперь мы смотрели на гостя завороженно и пристыженно, и чувствовали себя прескверно, так как никто из нас не мог себе представить, что это главный конструктор ЦАГИ. Какой простой, общительный, прямой и веселый человек и как бедно одет в сравнении с нашими шикарными темно-голубыми френчами и брюками галифе, с белоснежными рубашками, темными галстуками, блестящими крагами, с добротными ботинками…

Затем пошел дотошный и горячий разговор о замеченных при эксплуатации недостатках первой цельнометаллической машины советской конструкции.

В разговоре я сболтнул лишнее. И тут Андрей Николаевич показал себя с иной стороны. Он немедленно остановил меня и сурово сказал:

– Р-3 – разведывательная машина, а не истребитель! А вы жалуетесь, что самолет вяло делает бочку. Да он не обязан делать даже ведра… – И, погрозив мне пальцем, закричал: – Если будете продолжать хулиганить, пожалуюсь Алкснису. Он тебе пропишет ижицу! – и улыбнулся.

Я не понимал этой смеси свирепой взрывчатости вначале и добродушной улыбки и решил поискать у него сочувствия:

– Андрей Николаевич, а вот иммельман все же получается, если самолет не очень загружен.

Главный конструктор подошел ко мне, взял под ручку и, отведя от самолета, спросил:

– Вы шутите или серьезно сказали об иммельмане?

– Конечно, серьезно…

– И вы один его делаете?

– Нет! Почему я один? Мы, бывшие истребители, все делаем.

– Вы с ума сошли?! Куда смотрит Николай Александрович Андреев?!

– А наш командир отряда сам большой любитель воздушной акробатики, – ответил я, пытаясь отбиться.

Туполев очень рассердился, отругал меня нещадно, подошел к Микуличу и громко заявил:

– Не смейте меня вызывать к себе! Твои сукины сыны ломают машины в воздухе, а потом с невинным видом на земле показывают трещины в центроплане крыла.

Казалось, что деловая встреча с главным конструктором Р-3 закончилась для нас полным провалом, но тут снова вступил в действие наш боевой юный моторист:

– Положим, трещины в центроплане появились в результате незаконного высшего пилотажа наших летчиков. Но почему, товарищ конструктор, летят узлы крепления шасси к фюзеляжу?

Андрей Николаевич в гневе сначала не понял, о чем говорит этот почти еще мальчик, но потом внезапно, ткнув на меня пальцем, ответил:

– А ты вот ему, своему летчику, скажи, чтобы он сажал самолет как полагается – плавно, а не плюхался, как ворона.

В это время подошел ближе Микулич и, услышав неприятный разговор, сказал:

– Речь идет, Андрей Николаевич, меньше всего о “семерке” – она действительно оказалась счастливой, у нас на многих машинах “потеют” и даже лопаются заклепки… Я покажу это и на других самолетах.

Туполев опять вынул из пальто платок и, утерев лысину, с обворожительной улыбкой сказал:

– Вы и меня довели, дьяволы, до пота. Ну, шут с вами! Летчиков я понимаю – каждому хочется допытаться, на что способна машина, на которой он пойдет в бой. Это я знаю, помню по своим первым полетам на планере. Знаю! Знаю! Даже чуть голову себе не свернул. Ну что же, теперь пора приступать к делу. Покажите, что и где ломается, что и почему вам не нравится.

После этого начался осмотр машин. Собрались все летчики и летчики-наблюдатели во главе с прилетевшим командиром отряда Андреевым, все техники и мотористы.

Разговор шел откровенный. Андрей Николаевич Туполев ругал нас за лихое превращение Р-3 в разряд самолетов-истребителей, но пообещал все же укрепить центроплан верхнего крыла биплана, согласился с множеством предложений, сделанных опытными техниками и мотористами отряда.

Он уезжал от нас довольным, а мы провожали его как доброго, справедливого и мудрого труженика».

Г. Ф. Байдуков:

«Леваневский, Левченко и я в 1935 году готовились в полет из Москвы в США через полюс, как великий американский летчик Пост, пытаясь опередить советский экипаж АНТ-25, в спешке разбился на Аляске, врезавшись в красноватый берег реки Юкон при взлете на гидросамолете, при этом погубив своего друга Роджерса.

Тогда мне показалось странным, что самый талантливый и знаменитый летчик США Вилли Пост просил у нашего правительства разрешения после пролета полюса сесть в устье одной из крупнейших рек Сибири, не достигая при этом крупных пунктов Советского Союза.

После трагической неудачи американца экипажу Леваневского также не повезло. Из-за неполадок в маслопроводе, обеспечивающем работу единственного мотора АМ-34Р, нам пришлось вернуться с маршрута и ночью сесть на