Сорока и Чайник - Артём Скороходов

не рассказывал, где он был и что с ним случилось. Просто молчал, явно не понимая, что от него хотят. Вообще этот Тайвин разительно отличался от того высокомерного выскочки, которым он был несколько дней назад.

Управление плотом легло на Фёдора. Вода была спокойная, Сорока сидел спереди и глядел, как мимо двигалась стена деревьев. Иногда между ветками прыгали мелкие звери, в воздух взлетала яркая птица с длинным хвостом. Ночью, в свете луны, плот помогали толкать золотые змеи. Они кружились вокруг, иногда выпрыгивали из воды и показывали безопасный путь, если спереди было препятствие. Пару раз пришлось с помощью шеста огибать упавшие в воду деревья. А сегодня утром Фёдор отогнал пару заинтересовавшихся плотом аллигаторов. Удар шестом между глаз утолил любопытство пресмыкающихся, и они оставили путешественников в покое.

Бессонная ночь сказывалась, поэтому, оставив за главную Хельгу, Фёдор прилёг в тени ловушки с тренькающим пленником.

— Со-ро-ка, — довольно явственно пробренчала ловушка.

Фёдор закрыл глаза, он очень хотел спать.

— Со-ро-ка. Со-ро-ка. Со-ро-ка, — играло импровизированное пианино.

— «Да ответь ты, — заявил Умник. — Видишь, как надрывается».

— «Не отвечай, мало ли что», — не согласился подозрительно настроенный Змей.

— Со-ро-ка. Со-ро-ка…

— Там просто какие-то осы, целый рой толстых ос. Они просто так жужжат. А мне от усталости кажется, что они говорят со мной, — шепотом произнес Фёдор.

— Там не просто осы, — слабым голосом сказал Сашко, который перекатился поближе. — Там сидит Ли Тая. Она добрая и мудрая.

Фёдор ошарашенно посмотрел на товарища. Глаза того горели легким безумием или даже одержимостью.

— Я говорил с ней, Сорока. Она всё про меня знает. Всё-всё. Знает про каждого. Она говорила про мое детство. Мы все плывем к счастью, осталось недолго. Просто потерпеть немного. Немного потерпеть. Потерпеть.

Сашко ухватил руку Фёдора.

— «Рука кипяток, — сказал Умник. — Сколько у него температура? Бредит. Надо ему какую-нибудь микстуру дать».

— «Врежь ему на всякий, — решил Змей. — Оклемается».

— Давай ее отпустим, Сорока. Ей темно и страшно в ловушке, — продолжал Сашко.

— Стра-шно, — пробренчала ловушка, — от-пус-тить. От-пус-тить, Со-ро-ка.

— «Это всё какой-то бред, — решил Умник. — Ты, наверное, тоже подхватил лихорадку».

— «Отсядь от Сашко подальше, — согласился Змей. — Заразишься еще».

— «Ты совсем идиот? — возмутился Умник. — Если у Фёдора галлюцинации, то он уже заразился».

— Стра-шно, Со-ро-ка, — бренчала ловушка. — От-пус-тить, от-пус-тить, от-пус-тить.

Фёдор попытался закрыть уши, но это не помогало. Голоса так и звучали в его голове.

— «Я не идиот! — возмущался Змей. — Поумнее некоторых тут! Это ты идиот!»

— Сорока, зачем мы ее мучаем? — жарко шептал Сашко.

— «Это кого ты тут умнее? А? Назови! Я жду!» — восклицал Умник.

— Со-ро-ка, Со-ро-ка, Со-ро-ка, — звенело в «самоваре».

— Теодор! — звала его Хельга.

— Ей темно, — жарко дышал Сашко.

— Заткнулись все! — не выдержал Фёдор.

Повисла тишина, прерываемая только слабым плеском воды. И в этой тишине Фёдор услышал слабый назойливый звук.

— Теодор! — испугано крикнула девушка. — Смотри!

Над ним стояла Хельга и показывала в сторону берега. Сначала Фёдор не понимал, что там происходит, но наконец сознание смилостивилось, дурман рассеялся, парень окончательно проснулся и понял, что там происходит.

Вдоль берега стояли десятки кальмаров и осьминогов. Они протягивали щупальца в сторону плота, ритмично раскачивались и тянули одну жуткую ноту, которая становилась всё громче и громче. Хельга испуганно копалась у себя в кармане походных брюк.

— Я револьвер потеряла, — жалобно сказала она. — Нигде нет.

— Спокойно. Лишь бы резинки не кинулись на нас. Они просто поют, — как можно спокойнее ответил Фёдор, окончательно просыпаясь и проверяя предохранитель и затвор на карабине. — С винтовки умеешь стрелять? У нас их с запасом, вон лежат. Сашко, тоже будь готов.

— Они не собираются на нас нападать, — с закрытыми глазами сказал Сашко. — Они приветствуют Владычицу.

— А ну, пришел в себя, солдат! — Фёдор наклонился и влепил оплеуху товарищу. Но тот совсем не реагировал, лежал с закрытыми глазами и улыбался.

— «Такое нарастание звука в музыкальной науке называется крещендо,» — не к месту заявил Умник.

Нота достигла кульминации, песню кальмаров подхватил Сашко — и тут же с другого борта Тайвин. Вдруг в ловушке раздалась резкая трель, и всё стихло. На долю секунды Фёдору показалось, что он просто оглох. Но в воде плеснула рыба, крикнула невидимая птица. Резиновые люди растворились среди деревьев. Парень сглотнул и посмотрел на побледневшую Хельгу.

— Не знаю как ты, но я думаю, что надо эту штуку, — Фёдор кивнул на ловушку, — выкинуть за борт.

— Нам нельзя. Нельзя. Профессор погиб, чтобы ее поймать. Мы не имеем права.

Фёдор осуждающе покачал головой и отправился на нос плота, снова следить за рекой. Спать больше не хотелось.

* * *

Над Фёдором склонилась Хельга.

— На, выпей, тебе станет легче.

— Не надо, — ослабевшей рукой парень отвел металлическую кружку. — Со мной всё в порядке. Устал просто.

— Теодор, надо это выпить. Ты почти не спишь, ничего не ешь, и у тебя температура.

— Не надо, Оль. Всё будет в порядке.

Девушка дотронулась до его щеки ледяными пальцами.

— Твой друг Сашко совсем плох и не приходит в себя последние два дня. Тайви смотрит в одну точку. Я не смогу тут со всем управиться одна. Ты мне нужен. Выпей, пожалуйста. Это просто бульон.

Фёдор посмотрел на уставшую Хельгу. Потом кивнул и выпил холодного бульона.

— Теперь этот порошок.

— Оль, прекрати…

— А ну быстро выпил Medikament! — рявкнула на него девушка с франкистским акцентом.

— Ладно, чего ты, — слабо отмахнулся Фёдор, но порошок взял, высыпал себе на язык и запил водой.

— Guter Junge, — сказала девушка и погладила его по голове. Потом встала и вернулась к ловушке, рядом с которой проводила всё больше и больше времени.

Фёдор лег на плот и стал смотреть на темнеющее тропическое небо в оформлении черных деревьев. По веткам то тут, то там перепрыгивали золотые змеи. Они водили хороводы, иногда описывали восьмерки. Иногда устраивали гонки друг за другом, и тогда Фёдору казалось, что он слышит слабое шипение. Ловушка иногда ему тренькала на струнах, но парень не обращал на нее внимания. Бесово отродье. Эти трели и запах корицы сводили его с ума. Может оно уже замолчать? Может, оно уже там с голоду помрет? Или от жажды? Сколько они уже в пути? Три дня? Четыре? Шесть? Всё как-то путалось и сливалось. Только золотистые змеи не давали Фёдору окончательно провалиться в пучину. Они словно лоцманы вели парня вперед. Держали его на плаву. Парень достал из нагрудного кармана небольшой кусок хуна. Разломил его на три части и закинул одну из них под язык.

Змеи явно обрадовались, поспрыгивали в воду