Путь Инквизитора. Том 3. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

— Жил? — прошедшая форма насторожила генерала.

— Ну да… Жил, а давеча с места съехал.

— Давеча?

— Вчера, — сообщил Ёж. — Хозяин сказал, вчера. Вроде, говорит, день к вечеру пошёл, а Бломберги пригнали телегу и стали вещи собирать. Словно торопились куда…

«Известно почему заторопились. Я в город приехал. Вот и стал он вещички собирать».

— Да, вот… Я, значит, хозяина его дома нашёл, снимал он у него угол, угол хороший, в две комнаты с большой кроватью, а помимо ещё оплачивал одно место в конюшне для коня. Жил с бабой какой-то, хозяину говорил, что жена, но бабу называл не своей фамилией, а на другой манер. В общем, это всё непонятно, а детей у них не было. А баба та всё время просила у него денег на платья. О том ругалась с ним, говорила, что в гости к товаркам ходить ей не в чем.

— И куда они поехали на ночь глядя? — интересуется Волков. — Не смог узнать?

— Да как тут узнать… — качает головой Ёж. — Но я узнал, что недалеко. Мальчишка, что помогал прапорщику вещи таскать, сказал, что возница ныл всё время, просил их поторопиться, так как хочет до ночи назад в город поспеть, а если не поспеет, дескать, если ворота закроют, то он с Бломберга ещё денег просить станет. А значит, он из города выехал, но далеко не уехал.

— Верно, — соглашается барон. — Верно. Ты знаешь что? — он на секунду задумывается. — Ты сыщи того возницу. Может, кто его знает, может, лошадь у него приметная…

— Да… Верно… Сыщу, сыщу… — кивает Ёж. — Это вы хорошо придумали. Спрошу у мальчишки, у хозяина, кто вещички прапорщику возил, а потом среди извозных поспрашиваю. Так и найдём Бломберга этого.

Это было, конечно, важно — найти этого Бломберга, но генерал знал, что это не конечное звено в цепи. Простой прапорщик уж должен быть совсем лихим человеком, чтобы вот так вот отважиться саботировать свою службу. Не прийти на помощь важной фамилии.

И даже пусть так, пусть отважился бы он, может, человек это бесшабашный, а продолжили ему денег немало. Но тогда на следующее утро его бы со службы попёрли, а может, и из города выперли. Но стражники такого Ежу не рассказывали. Видно, прапорщик до самого приезда генерала в город на службе всё ещё состоял.

— Ладно, — заканчивает разговор Волков. — Деньги у тебя ещё есть?

— Есть, есть, — отвечает Герхард из Гровена. — Я и не потратил ничего из того, что вы дали, — он встаёт и тут спохватывается: — Да, вот дурья башка… Вот ещё что: девка одна городская на рынке, возле корыт у колодца, сказывала, что у её отца один из холуёв Гейзенберга две телеги купил. Отец вторую отдавать не хотел, мол, самому нужна, так он денег лишних отцу дал и обе телеги забрал. Вот так, господин.

— Хороший знак, — ответил барон. Если Малены и вправду бежать собрались из города, не дожидаясь «прихода Брюнхвальда с пушками», то затея его, кажется, удавалась.

— Хороший? — сомневается Герхард из Гровена. — Чего же тут хорошего? Обозлили вы их так, что они, не ровен час, соберутся все кто есть и кинутся на вас. А при вас всего двадцать людей. Могут и одолеть. Убить могут.

— Нет, не могут они меня одолеть, убить в открытую не могут, могли бы — давно бы уже попытались, — уверенно говорит генерал. — Я же фаворит герцога. А герцог наш известен своей строгостью, он даже со своими родственниками церемониться не станет, надо будет — отправит на эшафот. Слыхал я, что лет пятнадцать назад он отрубил голову своему племяннику за заговор. Так что напасть они могут на мальчишку-графа, на него герцогу наплевать, а я ему ещё нужен.

— Ну и хорошо, коли так, но вы бы, господин, всё равно людей ещё к себе позвали, — размышляет Ёж и встаёт. — Ладно, пойду я… — но прежде чем напялить уже свою дурацкую шапку и уйти, он и говорит: — Спасибо вам, господин.

— Спасибо? — генерал внимательно глядит на своего человека. — За что спасибо-то?

— За душевность вашу, — вдруг сообщает ему Герхард из Гровена. И поясняет, видя ещё большее удивление в глазах генерала: — За наш разговор. Я ведь свою историю никому никогда не рассказывал… Даже пьян бывал — и то молчал, а тут с вами поговорил… Я вам про свою жену, вы мне про вашу… И знаете, аж на душе легче стало.

— Вот и хорошо, — отвечает ему Волков. — Вот и ступай с лёгкой душой, возницу искать.

— Завтра сыщу, — обещает Ёж, надевает шапку, что больше похожа на тряпку, кланяется и уходит.

Ну и, естественно, в этот вечер заснуть быстро он не мог. Как тут можно заснуть, когда в голове столько разных мыслей, причём мыслей тревожных?

⠀⠀

⠀⠀

Глава 37

⠀⠀

На рассвете, едва он проснулся, пришёл к нему монах, принёс записку от отца Бартоломея. И в той записке епископ Малена просил его к нему быть. Волков легко узнал красивый почерк старого учёного монаха.

— И когда же пастырь будет готов меня принять? — на всякий случай поинтересовался барон у монаха.

— О том мне не сказано, но сейчас Его Преосвященство собирается служить утреннюю в кафедрале. Может, после.

Просто так отец Бартоломей его звать не мог, они недавно виделись, значит, было что-то у святого отца скорое или важное, и он тогда говорит посланнику:

— Ступай, скажи пастырю что сейчас буду.

Кёршнеров он удивил, попросив столь ранний завтрак, но он успокоил их, сказав, что просто едет к утренней службе. Быстро перекусив со всем своим отрядом, на карете отправился к главному храму города. И был удивлён большим скоплением народа перед собором.

— А что это? — спросил генерал у первого же человека, что был рядом, как только вышел из кареты. — Отчего столько людей, может, праздник какой?

— Нет, — отвечал ему мужичок. — Сегодня епископ служит. Служба кончается, вот и набежали причаститься у него самого. Он по воскресениям служит обычно, но иной раз и в будний день, вот все и собираются на причастие.

Сгорбленная старушка, что слышала их, тут же приняла участие в разговоре:

— Отец Бартоломей — святой человек. Всех причастит, никого обделённым не отпустит, — говорила она с убеждением. — Святой человек. Вот попомните, господа, мои слова, его канонизируют.

— Ой, — махнул на неё рукой мужичок, — чего ты начала-то? Пастырь молод ещё, чего каркаешь, он ещё поживёт. Поживёт.

— Да я же не про то, дурень! — возмутилась таким непониманием