История российского государства. Разрушение и воскрешение империи. Ленинско-сталинская эпоха. (1917–1953) - Борис Акунин

антимонархические революции, а затем в отдельных регионах (Баварии, Венгрии) и коммунистические. Эти выступления были подавлены, но леворадикальные настроения сохранялись во многих странах, и пример Советской России, а также деятельность Коминтерна побуждали местных коммунистов вести антиправительственную борьбу. Повсюду возникали коммунистические партии, ориентировавшиеся на Москву.

Главным инструментом внешней политики Советов в этот период был вовсе не наркомат иностранных дел, а Коминтерн; главным оперативным методом не дипломатия, а подрывная работа.

Ничего, кроме проблем, молодому государству это не приносило.

При этом «международное поведение» социалистического государства в двадцатые годы не было последовательным, оно прошло через несколько стадий.

Поначалу, пока страной руководил Ленин, доминировала агрессивная линия «разжигания мирового пожара». Коминтерновские эмиссары участвовали во всех левых восстаниях и возмущениях, где бы те ни происходили, а иногда сами инициировали эти инциденты.

В марте 1921 года «спартакисты» (немецкие левые марксисты) устроили вооруженный путч в Саксонии. Он был подавлен. В 1923 году большевистское политбюро приняло решение готовить новое восстание во всей Германии. План опять провалился.

Неудачей закончилось и восстание болгарских коммунистов в сентябре 1923 года.

Ленинская тактика прямого действия не срабатывала — наоборот, вызывала обратную реакцию и приводила к власти в соседних странах правые силы, относившиеся к Москве с непримиримой враждебностью.

Но активность Коминтерна вовсе не ограничивалась Европой. Бурлила и Азия. Рассыпалась Османская империя, что вызвало цепную реакцию межнациональных и гражданских войн. В огромном Китае с начала 1910-х годов царил хаос. Во многих странах активизировалось антиколониальное движение.

И повсюду, где только можно, действовали коминтерновские агенты.

Декларируя идеи интернационализма, Москва в то же время активно развивала отношения с националистическими движениями азиатских стран по принципу «враг моего врага — мой союзник». Врагом номер один при этом считалась Британия, главная колониальная держава. Большевики поддерживали антибританские силы в Афганистане, Иране, Турции. Союзниками считались даже панисламисты и пантюркисты.

В Китае большевики заключили союз с националистической группировкой Гоминьдан, контролировавшей южную часть страны, и враждовали с северным анклавом диктатора Чжан Цзолиня, поскольку тот привечал белогвардейцев.

Азиатская политика Москвы однако тоже не была успешной. Заигрывание с пантюркизмом чуть было не обошлось потерей Средней Азии (инцидент с Энвер-пашой). Все азиатские националистические правительства, укрепившись, начинали расправляться с местными коммунистами. Китайские маневры советской политики привели к тому, что Гоминьдан начал войну против усилившихся коммунистов, а Япония стала считать СССР своим соперником в дальневосточном регионе, и это станет источником острой напряженности.

В отношении международного социалистического движения политика Коминтерна делала резкие повороты. После окончания мировой войны оно разделилось на два крыла: революционное и эволюционное. Последнее сосредоточилось на мирных методах борьбы и добилось существенных успехов. Умеренные социалисты стали побеждать на выборах, превращаться в серьезную политическую силу.

Большевики видели в этой тенденции и потенциал для увеличения своего влияния, и угрозу для мировой революции. В Москве брала верх то первая линия, то вторая.

На III конгрессе Коминтерна летом 1921 года Ленин призвал к созданию единого фронта с зарубежными социал-демократами, что совпадало и с поворотом внутренней политики Советов от «военного коммунизма» к НЭПу: большевики декларировали готовность к большей маневренности.

Точно так же период «смягчения» и закончился. Когда в конце двадцатых в Москве решили сворачивать внутреннюю либерализацию, была ужесточена и политика Коминтерна — произошел разрыв с европейскими «социал-соглашателями», что привело к расколу всего международного левого движения.

С точки зрения политической стратегии это означало, что сталинское правительство переключается с «всемирных» целей на внутренние. На уровне фразеологии ВКП(б) от идеи мировой революции не отрекалась, но фактически эта концепция снималась с повестки дня. Сталин найдет коминтерновским структурам иное, более узкое и практическое применение.

Постоянно менялась и ситуация в мире.

В результате ужасной войны одни государства разрушились, другие существенно преобразовались. Возникли и новые страны. Эти драматические процессы сопровождались всякого рода потрясениями.

Обескровленная Франция очень полевела. Британия переживала кризис, связанный с ирландским освободительным движением, теряла влияние в Азии и с трудом удерживала главное свое владение — Индию. Статус первой державы перешел к Соединенным Штатам, которые при активном, глобально мыслящем президенте Вудро Вильсоне стали претендовать на мировое лидерство. Германия была унижена и разорена непосильными репарациями. «Лоскутная» габсбургская империя распалась на несколько государств. В Италии военные тяготы и послевоенный хаос привели к власти фашистскую партию, которая представляла собой ультраправый ответ ультралевой угрозе. Япония, мало пострадавшая от войны и очень усилившаяся, готовилась распространить свое влияние на всю восточную Азию, прежде всего на Китай.

Искры революционной пропаганды, летевшие из Советской России в эту пороховую бочку, заставляли капиталистические правительства относиться к возмутителю спокойствия с крайней настороженностью. Интервенция и белое движение потерпели крах, но в начале двадцатых у врагов Москвы была надежда, что небывалое государство развалится само собой под грузом внутренних противоречий.

Вскоре после введения НЭПа стало ясно, что советская власть пришла надолго и что с ней придется как-то сосуществовать. Однако первые дипломатические попытки закончились неудачей.

Весной 1922 года в Генуе состоялась международная конференция по урегулированию европейских проблем и противоречий. На нее впервые прибыла советская делегация, но держалась она непримиримо: отказывалась выплачивать огромный российский долг (18,5 миллиардов золотых рублей), требовала репараций за интервенцию на сумму в 40 миллиардов, устраивала пропагандистские демарши вроде предложения «всеобщего разоружения», что в тогдашних условиях было чистейшей демагогией. Особенное раздражение держав вызвал тайный двухсторонний договор России с Германией, подписанный прямо во время трудных генуэзских дискуссий. Две страны-парии отказывались от взаимных экономических претензий и восстанавливали дипломатические отношения.

В общеполитическом смысле для Москвы вреда от этого соглашения было больше, чем пользы. Ни серьезных инвестиций, ни участия в концессиях от нищей Веймарской республики ждать не приходилось, а в следующем 1923 году коминтерновские революционные интриги сильно испортили наметившееся советско-германское сближение.

Главное же — западные лидеры не доверяли советскому вождю, никогда не скрывавшему своих планов «мирового пожара». Соединенные Штаты отказались