Очерки по истории стран европейского Средиземноморья. К юбилею заслуженного профессора МГУ имени М.В. Ломоносова Владислава Павловича Смирнова - Владислав Павлович Смирнов

стремительный «путь наверх», но бросая тем самым вызов привычке французской элиты скрывать свое богатство. Не он первый стремился внедрить в сознание французов американский стиль социального поведения, но попытки Ж. Ширака и Э. Балладюра, насаждавших массовый народный капитализм своей политикой реприватизации государственного сектора через продажу акций малыми пакетами, была направлена на изменение их экономического поведения. Саркози хотел заразить их духом успеха, создав побудительные мотивы индивидуальной предприимчивости. Он решил отпраздновать свою победу в «Фукетс» — лучшем ресторане Парижа и провести первые президентские каникулы на роскошной яхте одного из своих друзей, охотно демонстрируя коллекцию дорогих часов — символ материального успеха, во французском истеблишменте являющийся скорее визитной карточкой чванливых парвеню. Неудивительно, что эти дорогие привычки нового президента, были с раздражением встречены в общественном мнении как и одна из граней его образа, предложенная широкой публике: президент — плейбой. Н. Саркози — человек из плоти и крови, способный понять французов и вызвать стремление ему подражать. Ему близки модные увлечения, ему нравятся дорогие часы и красивые женщины, он потеет на утренней пробежке и предпочитает активный отдых на модных зарубежных курортах. Он не похож на прежних президентов, предпочитавших, чтобы в них видели, прежде всего, социальных и политических арбитров, стоящих над частными интересами и страстями и чья личная жизнь была скрыта от публики. С Н. Саркози всё обстояло иначе. Ещё в бытность его министром внутренних дел его личная жизнь стала достоянием глянцевых журналов. Со временем, благодаря непрестанному тиражированию, образ стал карикатурным, президента отнесли к непопулярной категории политиков — правые в «побрякушках» — «la droite bling-bling», и это выражение имитировало звон монет и украшений. Общественное раздражение усиливалось по мере разрастания крупных и малых коррупционных скандалов с участием президента и его окружения. Выяснилось, что избиратели предпочитают видеть в своём президенте выдающегося политика, а не персонажа скандальной или светской хроники. Между тем, видеообраз президента подчас затмевал его политику, а его богатая личная жизнь привлекла к себе столько внимания, что была похожа на телесериалы, в которых суть общественной деятельности персонажей меркнет в сравнении с перипетиями романтического сюжета. Каждый его политический шаг, его утренняя пробежка и его отдых с семьёй, даже интимная жизнь — уход и возвращение жены Сесилии, счастливое воссоединение перед выборами 2007 г. и последовавший за этим развод, скорый новый брак с красавицей-моделью Карлой Бруни — всё становилось достоянием широкой публики. Президент не стеснялся демонстрировать свои чувства. Ему была чужда высокомерная любезность высших классов в общении с низами, и при посещении бунтующих предместий или среди недовольных фермеров, услышав дерзкие выкрики из толпы в свой адрес, не стесняясь в выражениях, он отвечал оскорблением на оскорбление.

Ликование и страдания президента, вспышки гнева, которые он себе позволял перед телекамерами, только на первый взгляд могли показаться спонтанным взрывом эмоций. Они «играли» на образ президента, поскольку невозможно предположить, чтобы человек его уровня, с его политическим чутьём в подобных случаях не контролировал бы своё поведение.

Саркози называли «мальчиком из Нейи»[528], и это знаковая принадлежность к носителям непривычного, модного облика французской элиты. Он отличался от ряда своих предшественников, которые, в соответствии с высоким предназначением президента Пятой республики стремились выступать в роли мудрых арбитров, далёких от частных интересов и страстей. Н. Саркози, наоборот, явился воплощением частного и особенного, и именно эти частности составили основу его привлекательности. Потомок иммигранта-аристократа из Венгрии, он мог себе позволить отступить от внешних правил «политкорректности» при обсуждении самых острых социальных проблем.

Показной блеск образа жизни президента тем более раздражал общество, что центральной идеей его проекта для Франции было возвращение ценности труда, которую он считал, отторгнутой «разрушительным духом» молодых бунтарей 1968 г., не желавшие становиться взрослыми и «гнуть спину» на буржуазное государство и богачей В глазах Саркози, труд как средство экономической самореализации личности способствовал пропаганде образа предприимчивого индивидуума, целью которого является постоянное умножение благосостояния, в противовес растущему социальному иждивенчеству, уповавшему на щедрость государства. В то же время, в глазах трудящихся предложенные Саркози меры поощрения «трудоголиков» (отмена ограничений на сверхурочную, свыше 35 часов в неделю работу, освобождение дохода за сверхурочные часы от налога и т. д.) нарушали сложившиеся связи солидарности. Введение в 1997 г. 35-часовой рабочей недели было осуществлено правительством левых сил для уменьшения безработицы, расширения вакансий и обеспечения полноценного отдыха лиц наёмного труда, и теперь «президент богатых» призывал их к отказу от досуга в пользу работы[529]. Как известно, деньги не являются самоцелью для тех, у кого их не хватает.

Не более привлекательными были призывы Саркози к интеграции иммигрантов. Президент мог ссылаться на собственный опыт, заявляя о том, что интеграция иммигрантов — это, прежде всего, усилие которое требуется совершить самим иммигрантам. Он настаивал на принципе «избирательной натурализации», заявляя, что Франция сама будет решать, какие граждане ей нужны. Летом 2006 г. по инициативе Н. Саркози, который тогда был министром внутренних дел, гражданство согласно новой процедуре отбора получили 2 тысячи соискателей, но они составили всего 20 % подавших прошение. С одобрения президента Саркози летом 2007 г. был принят закон, согласно которому для получения вида на жительство при воссоединении семей иммигрантов просители должны подтверждать своё кровное родство тестом на ДНК, что в глазах его оппонентов слева напоминало расовую политику правительства Виши[530].

Стремительный рост своей популярности Н. Саркози пережил в бытность министром внутренних дел в правительствах Ж.-П. Раффарена и Д. де Вильпена. Тогда он проявил блестящие тактические способности. Его визитной карточкой стал ряд показательных «точечных» и результативных мер. В частности, в 2004 г. им были введёны строгие меры борьбы с нетрезвыми водителями. В результате уже за первые месяцы усиленного полицейского контроля резко сократилась смертность на дорогах Франции. Тогда же благонамеренная Франция приветствовала усиление борьбы с подростковой преступностью, ставшей настоящим бичом неблагополучных предместий. Саркози свернул малоэффективные, хотя и гуманные, программы профилактических центров работы с правонарушителями, переадресовав средства министерства внутренних дел на оснащение и безопасность полицейских в борьбе с преступностью, то есть на безопасность сил правопорядка. Став президентом, он инициировал законопроект Р. Дати (по имени министра юстиции, которая сама происходила из семьи выходцев из Марокко), согласно которому рецидивисты получают более суровое наказание, чем те, кто впервые нарушил закон. Эти меры успокоили законопослушных граждан, озабоченных проблемой личной безопасности и разочарованных «политикой благих пожеланий», свойственной правительствам левых сил. Саркози предложил «говорить начистоту» о социальной напряжённости, о проблемах общества, порывая с политкорректностью миттерановско-шираковских времён, когда политики проповедовали терпимость и великодушную снисходительность к радикализму неблагополучных низов, особенно если речь шла об иммигрантах, из опасения спровоцировать нетерпимость и