Ментальности народов мира - Георгий Дмитриевич Гачев

Итак, все рекомендации Верлена происходят из тезисов Буало – как им антитезисы. Но если Германский Логос не выносит состояния противоположности и имеет нужду в синтезе: или трансцендировать антиномии (Кант: его «Критика способности суждения призвана навести мост между антиномическими друг другу «Критикой чистого разума» и «Критикой практического разума»), или через принцип развития в диалектике преобразить одно в другое, или свести их в высшем Единстве (Гегель, его «триада»), то Французский Логос не испытывает жгучей, жизненной потребности в синтезе, но его удовлетворяет БАЛАНС КОНТРАСТОВ – или в статическом положении (как статические антитезы контрастных персонажей у Гюго опять же: слепая Деа видит светлую душу урода Гуинплэна…), что зафиксировано в известном французском принципе «les extremités se touchent» = «крайности (чрезмерности, экстремы) касаются друг друга» (не «сходятся», как, меняя статику на динамику, переводят в Русском Космосе пути-дороги, игнорируя важнейшую во французстве процедуру КАСАНИЯ), – или в осцилляции, колебании, в мелких и быстрых шажочках (как у «петиметра») туда-сюда: «Du grand au ridicule n’est qu’un pas» («От великого до смешного – только один шаг» – кажется, Наполеона изречение, mot).

Отталкивание от предыдущего (моды в одежде вчерашней, стиля в искусстве) – просто автоматический механизм развития французской жизни и культуры, который они, по влиятельности Парижа как мирового центра цивилизации, навязали миру и в XIX, и в первой половине XX века. Оттуда все эти «последние крики» во всем, что призваны сбалансировать предыдущий последний крик: от импрессионизма к экспрессионизму, от натурализма – к абстрактному искусству, потом сюрреализм и т. д. И снова работает сила ОТТАЛКИВАНИЯ, а не проникновения, внутреннего тяготения (напоминаю «Тяни!» Ньютона и «Толкай!» Декарта…).

Такой механизм дает шанс французам в любой момент быть на шажочек впереди прогресса и выступать законодателями вкусов Западной цивилизации.

Французский Психо-Логос – это une demoiselle sur une balancoire («барышня на качелях» – из известной песенки Ива Монтана). Для французской модели мира я как-то естественно вышел к такой эмблеме. Тут крест Декартовой системы координат из прямых, мужских линий и синусоида обвивающей их женской кривой. И выходит подвижный баланс. Французский Ум словно не может утверждать нечто, тут же механически не двинувшись в противоположную сторону. Это производит впечатление развития, но в сущности это – статика, осцилляция, равновесие, параллелизм.

У того же Декарта – дуализм субстанций: духовной и материальной, психо-физический параллелизм (между душой и телом), рационализм уравновешен сенсуализмом. Вслушаемся, кстати, в термины. То, что у нас переводят как «мышление» и «протяжение», у Декарта – entendement и extension: оба от глагола tendre, что значит – «тянуть» с различными префиксами: EN = «в» и ЕХ = «вы». То есть «В-тягивание» и «ВЫ-тягивание», как «в-дох» и «вы-дох» – вот ведь какие простые интуиции залегают под сложными категориями Дух и Материя во Французском Космосе. И в самом деле: мышление – это как бы втяжение пространства в точку и аннигиляция вещественности таким образом, а континуум мира образуется вытягиванием, эманацией, вытеканием-расширением из точки Бога, как Вселенная расширяется (вытягивается опять же) из взрыва первичного «атома» бытия.

Вопрос «Почему?» по-французски звучит POUR-quoi и означает буквально: «Для чего?» Если Германский Логос в аналогичном вопросе делает акцент на Причине, происхождении, прошлом явления, то Французский Логос – на Цели, призвании вещи. То есть вперед, в Будущее его вектор. Отсюда – теории ПРО-гресса, Э-волюции, «жизненного порыва» (élan vital) – именно во Франции блестяще развивались умами (Руссо, Кондорсе, Ламарк, Бергсон…).

Англия

Англия – это остров-корабль с «само-сделанным человеком» (self-made man) как мачтой.

Англия – эпилог Евразии и пролог Америки. Таково ее призвание на Земле-планете. Но это – ее бытие «для других», их глазами. Однако сама она себя чувствует центром планеты (недаром нулевой меридиан проходит здесь, в Гринвиче) и в высшей степени бытием «для себя».

Англия содержит результаты исторического развития и культурных процессов, совершавшихся на континенте Старого Света: она, так сказать, консервы Евразии; в то же время она – питомник, где семена будущей американской цивилизации были взращены.

Культура Англии наиболее универсальна изо всех культур Евразии. Она содержит все принципы, которые рождались там. Плюрализм и терпимость отличают английскую ментальность от других, более односторонних национальных миров, жестоко и страстно принципиальных в подходе к идеям. Но чтобы сосуществовать вместе и не вытеснять друг друга, все эти принципы и идеи должны были несколько умалить свою силу, глубину, ослабить творческую страсть. Они отрекаются от претензии на Абсолют и мирно сосуществуют во взаимном скептицизме, юморе и релятивизме. Как овощи и фрукты в статусе консервированных, так в английском соке чуть меркнут свежесть и аромат творений с материка. В Англии есть музыка, но не равномощная немецкой; есть живопись, но не сравнима с итальянской; есть философия, но не конгениальна с греческой и германской классической…

Но театр, Шекспир! Да! Уникальная ситуация сложилась в Елизаветинское время. Со стороны континента наплывали достижения Ренессанса в их высшем цвету, собирались на палубе Англии, как на новом Ноевом ковчеге. А тут мощно зрела англо-саксонская субстанция уже несколько веков. И вот они встретились в Шекспире – на взаимное понимание, столкнулись и на схватку – идей, индивидуальностей, стилей жизни – беспрецедентную по своей динамике. Это страстно-яростное влюбление и противоборство отлилось в драмах шекспировых, писанных будто самим Бытием, анонимно, потому что мы до сих пор не знаем точно, кто был их автор, словно они были вдохновлены – кем? Мельпоменой? Иль Богом самим?..

Но Английский Космо-Психо-Логос еще не достиг зрелости в Шекспирово время. Важнейшие исторические и культурные события, которые образовали уникальную физиономию Английской цивилизации и ее вклад в мировую, – еще впереди. А именно: парламент, разделение властей, Великобритания как владычица морей и ее империя, с Америкой включительно, промышленная революция, изобретения в технике, опыт и эксперимент как путь познания в науке… Вся эта будущая творческая продуктивность существовала в Елизаветинское время в потенции и прорвалась вулканом Шекспира, выразившись в художественной форме, которая, вообще-то говоря, чужда сущности английского прагматического и утилитарного духа, умеренного и скептического, без крайностей континентальных пророков.

Правда, в пуританах и Английской революции XVII в. эта страсть к Абсолюту присутствует. Но это движение было продолжением извержения того самого вулкана английской субстанции, которая сперва излила свою лаву – в художественное русло театра Шекспира. Теперь она стала изливаться в религиозное русло (пуритане, диссиденты, секты: методисты, квакеры…); затем в политическое: Гражданская война (1640–1660), Реставрация (1660–1685), «Славная Революция» (1688). Далее – законодательное творчество: установление трех независимых властей (законодательной,