Петербург на границе цивилизаций - Александр Владимирович Тюрин

Интересным образом, многие декабристы учились в крайне дорогом петербургском пансионе аббата Николя, иезуита – представителя того самого воинствующего ордена, который занимался полонизацией западно-русских земель. «Значительная часть людей, которых мы видели в списке осужденных по делу 14 декабря, вышли из этого пансиона или воспитаны были такими гувернерами», – читаем у Ключевского.[98]

Как пишет Н. Бердяев в «Русской идее»: «Декабристы прошли через масонские ложи».[99] Пестель был масоном, Н. Тургенев был близок иллюминатству Вейсгаупта, то есть радикальному масонству, Рылеев был членом масонской ложи «Пламенеющая звезда».

«Масонские ложи, терпимые правительством, давно приучили русское дворянство к такой форме общежития, – сообщает Ключевский. – При Александре тайные общества составлялись так же легко, как теперь акционерные компании…»

Около полусотни декабристов были членами разных масонских лож: «Соединенных Друзей», «Избранного Михаила», «Трех Венчанных Мечей», «Сфинкса», «Трех добродетелей», «Пламенеющей Звезды» и т. д. Большинство входило в состав французской Великой Диктаторской Ложи.

Приходя вместе с русскими войсками в Европу, будущие декабристы также оказывались в тесных объятиях масонов. В Берлине они вступали в ложу «Железного креста», во Франции их ждала «Военная ложа к святому Георгию», ложи «Избранного Михаила», «К трем добродетелям». Естественно предположить, что на родину гвардейские офицеры возвращались с готовыми масонскими структурами, существовавшими в полках. Так что, прежде создания собственных политических организаций, гвардейцы успели изрядно повариться в тайных обществах, которыми управляли силы, весьма далекие от любви к России.

«После запрещения масонства, декабристы, используя конспиративный опыт масонства и связи по масонской линии, создают тайные революционные общества. Цель этих обществ та же самая, которая была и у масонских военных лож, существовавших в полках – «пересадить Францию в Россию», то есть совершить в России революционный переворот», – пишет на старости лет А. Розен в «Записках декабриста».[100]

Вполне оправданное недовольство офицеры испытывали уже в 1815, когда великий западник Александр I заставлял армию-победительницу перенимать у пруссаков и англичан «экзерцмейстерское искусство». Не слишком были обрадованы офицеры и поспешным возвращением из кипящей жизнью Франции в места постоянной дислокации, где-нибудь в недавнем Диком поле, Василькове или Ахтырке. Однако первые сведения о заговорщиках относятся не к Дикому полю, а к гвардейцам, расквартированным в блестящем Петербурге, причем генштабистам, которым совсем не надлежало заниматься муштровкой на плацу.

Офицеры генерального штаба основали в 1816 в Петербурге тайное общество, имеющее два названия: «Союз спасения» и «Союз истинных и верных сынов отечества». Возглавляли его Никита Муравьев, отец которого был одним из учителей великого князя Александра Павловича, и князь Сергей Трубецкой. Цель общества выглядела достаточно неопределенной, хотя и несла масонский отпечаток: «Содействовать в благих начинаниях правительству в искоренении всякого зла в управлении и в обществе».

Как считал видный декабристовед М. Цейтлин, в уставе Союза Спасения «явственно видны масонские черты, и в последствии можно проследить в политическом движение тех лет подземные струи масонства».

В 1818 году это тайное общество было переименовано в «Союз благоденствия», на базе которого возникли две новые организации. Северным обществом руководил вышеупомянутый генштабист Муравьев и статский советник Николай Тургенев (кстати, автор таможенного тарифа, настежь открывающего российский рынок западным товарам). В 1823 г. в него вступил Кондратий Рылеев, поэт и управляющий делами (топ-менеджер) Российско-американской торговой компании. Последнее обстоятельство сыграло роль в том, что новичок сразу пополнил руководство общества.

Южное общество состояло из офицеров 2-ой армии, штаб-квартира которой находилась в Тульчине (Подольская губерния). Здесь лидером был командир Вятского пехотного полка Пестель, сын бывшего сибирского генерал-губернатора, известного своим самодурством и злоупотреблениями.

Северное общество было расположено к конституционно-монархической форме правления, Пестель являлся страстным республиканцем. Ещё более, чем во взглядах на форму верховной власти, различались северные и южные вожди в своих планах по социальному и хозяйственному переустройству России.

Общее впечатление от декабристских программ – их составители более всего верили в либеральную фразу. Красивые слова заменяли им знания о родине.

Маленькая иллюстрация. Никита Муравьев (автор конституционного проекта, принятого Северным обществом) в 1812 заплатил крестьянам золотой за кусок хлеба и кружку молока, потому что просто был не в курсе, какие цены в России. Мужики приняли его за французского шпиона.[101]

Коммерческие интересы

Может показаться удивительным, но в среде свободолюбивых мечтателей действовала и группа твердых дельцов.

С крупнейшей российской торговой компанией того времени прямо или косвенно (через ценные бумаги, родственные или служебные отношения с основными пайщиками) были связаны многие декабристы: Рылеев, Ростовцев, С. Трубецкой, Н.Бестужев, Завалишин, Перетц, Штейнгель (последний служил вдобавок в канцелярии генерал-губернатора Милорадовича). Дом Российско-Американской компании, в котором находилась квартира Рылеева, и дом адмирала Мордвинова были двумя штабами заговорщиков.[102]

Крупный бизнес, как считается некоторыми, несет респектабельность. Это ошибочное мнение. К примеру, английская и нидерландская Ост-индские компании торговали людьми как товаром, грабила казну завоеванных ими стран, в огромных масштабах использовали принудительный труд, разоряли и доводили до голодной смерти миллионы людей. Если бы дело дошло до извлечения огромных прибылей, то российские акционеры вряд ли бы отнеслись к русскому народу намного лучше, чем английские и нидерландские к народам южных морей.

Но дельцы прекрасно умели считать и знали, что крепостные отношения становятся всё более нерентабельными для крупных землевладельцев. В неурожайные годы законодательство обязывало их обеспечивать крестьян продовольствием. Крестьянские наделы и выпасы занимали землю, стоимость которой во многих регионах была высока. «Освободить» крестьян с минимальным количеством земли означало для землевладельцев освободиться от каких-либо обязанностей перед крестьянами. Те превращались в батраков и кабальных арендаторов, вынужденных отдавать последние гроши, чтобы арендовать у землевладельца землю, без которой не выжить. Собственно, так и произошло в остзейских губерниях, из латышских батраков веком позже выйдут упорнейшие из революционеров – латышские стрелки.

А как с «освобождением крестьян» в Европах, кои были образцом для декабристов?

Начиная с XVI в. фактически весь мир оказался полем действия западных торгово-пиратских сообществ. Сутью этого действия был захват чужой собственности, а по выражению Р.Люксембург, насильственное похищение средств производства и рабочих сил. Без ограбления мелких и общинных собственников, без работорговли и плантационного рабства не обходился не один “очаг свободы”.

Приход буржуазии в сферу земельных отношений начинался с того, что она захватывала средства производства крестьянских общин, сгоняя людей с их земли (evictions). Ограбленный люд обязан был, по сути, не продать, а принудительно отдать свой труд первому же хозяину-нанимателю по самой минимальной цене – на это были направлены и законы. Быстрое освобождение крестьян от крепостной зависимости происходило с быстрой их пролетаризацией,