Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

Есенину делать уже нечего — начал на гармонике играть.

Тут и драка! Есенин, ка настоящий русский человек начал драться гармонью. У всех оружие выбил, чуть не спасся — но тут его канделябром приложили. Слово-то какое — канделябр… Сразу видно — не русское. Ну, и, натурально, хрипы и крики:

— Есенин! А, Есенин? Ты меня слышишь?

Есенин:

— Ох, слышу, да плохо.

Блюмкин:

— Ты, брат, не горюй. Мы сейчас тебя удавим. Постой!.. Вот… Вот… Вот…

Первый чекист:

— Вот сюда, вот еще! Так! Так! Так! Ну-ка еще… Ну, теперь готово!

Блюмкин:

— Теперь готово!

Второй чекист:

— Господи, благослови!

Пиздец! А в 1985 году грохнули милицейского подполковника! Убили полковника, как будто половником, убили и этого, по форме одетого… И архивистка не узнает, и у кино обледенеет, и будет карточка пылиться… Я же говорил "Цареубийца" Шахназрова в полном объёме.

И здесь героя моего, в минуту, злую для него, читатель, мы теперь оставим, надолго… навсегда. За ним довольно мы путем одним бродили по свету. Поздравим друг друга с берегом. Ура! Давно б (не правда ли?) пора!

Извините, если кого обидел.

18 ноября 2005

История про телеграмму

Я понял в чём дело — чекисты искали Главную Телеграмму.

Ту самую, которую много раз потом приносили разным людям.

Стучали в семь утра в дверь:

— Откройте, телеграмма!

А Есенин до последнего стоял, только через мой труп говорил.

Отняли они телеграмму, и начался Красный Террор.

А не спиздил бы Эрлих есенинский наган — никакого террора бы не было. Вот.

Извините, если кого обидел.

18 ноября 2005

История про Ферма (новая)

Ёпта! Новый доказатель теоремы Ферма явился — белорусский студент Лещинский.

— Отдали в Белорусскую академию наук. Ищут ошибки и не находят — говорит доцент кафедры.

Извините, если кого обидел.

19 ноября 2005

История про высокое призвание литературы и искусства

Я редко озадачиваю читателей просьбами, но вот что хотел попросить.

Нет ли у кого книги

Хрущев Н.С. Высокое призвание литературы и искусства. М.: Правда, 1963. - 248 с.

Можно на время, причём в любом случае я обязуюсь подарить за это каких-нибудь интересных печатных изданий не на время, а навсегда.

Если вы знаете, где в Сети могут быть выложены отдельно фрагменты этой книги (там собраны речи Хрущёва начиная с тридцатых годов — и понятное дело, до 1964), то я тоже буду премного благодарен.

Извините, если кого обидел.

21 ноября 2005

История про Украину. (I)

Я думаю, что сейчас начнут вспоминать Оранжевую революцию.

Это, кстати, какое-то скотское свойство цивилизации — вспоминать о чём-то принято только во время юбилеев. Это мня всегда раздражало, как адепта покойников — ведь не напечатаешь текст об истлевшем хорошем человеке (равно, как и мерзавце) если календарь не показал по этому поводу круглую дату.

Так вот, Оранжевая революция для меня была очень интересным опытом и позволила сформулировать для себя несколько очень важных мыслей, выходящих за рамки конкретного политического события — при том, что я сиде как сыч на своих тверских-ямских.

Тут ключевые слова "для себя" — потому что у меня были свои отношения с городом Киевом. Причём я проживал в матери городов русских, славном Киеве ровно два раза.

Первый и единственный раз до весны этого года был я в Киеве на чернобыльские денёчки — девятнадцать лет назад. Уже дозиметр ДП-5б, наверное, сняли с вооружения, да и что там — если бы я завёл роман тогда, то его ощутимый результат, как говорил один мой друг "вполне е. омым".

Киевляне спросили меня, сильно ли изменился город. Я отвечал, что я не узнаю вообще ничего. Этот город был вообще другим — и только мой небесный патрон всё так же хмуро глядел через реку — на зону отдыха.

В этом апреле город Киев был чист и тёпл.

Он был чист — правда, как мне объяснили, это всё из-за того, что Киев очень холмист, и всякая грязь, недолго думая, стекает в Днепр.

Видел там огромную Родину-Мать с вечносеребряным гербом Советского Союза на щите. Мать стояла на фоне серого неба и белёсого тумана. Рядом была Лавра, и ухал беспокойно колокол. В военном музее поступили остроумно — плата за входной билет была маленькой, а вот за экскурсионное обслуживание — втрое большей. Для того, чтобы граждане жаждали экскурсовода, перед могучей техникой оторвали все таблички со специальных столбиков. Столбики стояли как разжалованные офицеры с сорванными погонами.

Но лил дождь, и не было никого — ни экскурсовода, ни кассира. Один я таращился в диковатые формы советских танков пятидесятых годов.

Таков был Киев.

Пожалуй, я напишу это сегодня.

А впрочем, пойду-ка я посплю, наконец.

Извините, если кого обидел.

21 ноября 2005

История про Украину. (II)

Итак, сухим и чистым апрелем гулял я по Киеву. При этом много думал о жизни и смерти Потом отчего-то начал думать про Украину.

Очень часто москаль начинает издеваться над украинским языком — и если он подтрунивает, то есть шутит с любовью, то шутка выходит. А вот если нет любви к людям, не получается какая-то дрянь — что-то ужасно неэстетичне. Будто тысячу раз рассказанный анекдот о сале.

Отношение многих русских к Украине ревностное, как у родителей — к взрослым детям, что стали жить отдельно. И эти дети уж не спрашивают совета, переменить ли место работы или нет.

Для меня было главным — сосредоточится на личном. Так вышло, что друзья у меня есть только в Симферополе и Харькове. Нет, дед мой лежит в Ужгороде, справа от танка, и давно стал частью территории суверенной Украины. Но в Ужгороде у меня друзей нет.

Поэтому я всегда думаю, отвлекаясь от геополитики — что думают близкие мне люди. Дело мне нет до аналитических статей — главное персональный выбор тех, кому доверяешь.

Поэтому ко всем — и тем, кто был оранжевым, и тем кто был бело-голубым, я отношусь с пониманием.

Поэтому год назад я доверял не сколько авторитетным газетам, сколько людям, что ручались своим словом за рассказ.

Как сказал один человек, понимавший толк в своевременных знаниях: «Что касается моих информаторов, то, уверяю Вас, это очень честные и скромные люди, которые выполняют свои обязанности аккуратно и не