Великая княжна в изгнании. Рассказ о пережитом кузины Николая II - Мария Павловна Романова

Ознакомительный фрагментдолго нас разделяло, значительно сократилось; можно было уже планировать встречу. Узнав новость, король и королева предложили, чтобы Дмитрий приехал ко мне в Бухарест, и я немедленно написала ему, передав приглашение. Однако ответ меня разочаровал. Покинув в 1917 году Россию, Дмитрий подал прошение о присвоении ему звания почетного офицера британской армии, которое было даровано ему незадолго до перемирия; не имея в данный момент назначения, он обязан был оставаться в Англии, пока не получит какой-нибудь пост или не будет демобилизован. Я сразу же стала придумывать, как нам встретиться.

После того как королева вернулась к исполнению своих обязанностей, я решила поговорить с ней о моем отце и трех его кузенах – все они находились в одной и той же тюрьме. Поскольку они оставались в Петрограде, возможно, легче было начать с них, чем с тех моих родственников, которых увезли в Сибирь. Кроме того, я, естественно, принимала судьбу отца ближе к сердцу. Тогда я еще не знала, что предпринимать что-либо для тех, кто находился в Сибири, было уже поздно. Разумеется, мой рассказ произвел на королеву Марию сильное впечатление. Она прекрасно понимала, каков может быть исход, и обещала сделать все, что в ее силах, чтобы помочь. Но, увы, если не считать короля и королеву Румынии, судьба моих родных больше никого не интересовала. Меня ошеломили столь полное равнодушие, совершенное безразличие. Стало ясно: мы больше никому не интересны, мы уже не представляем опасности и наша судьба – вопрос, который занимает только нас самих. Жестокость подобного отношения казалась мне чудовищной, и мне стоило больших трудов смириться с нею. Никто уже не считал Россию великой и сильной державой, на время она выпала из общей картины, по отношению к ней выказывали пренебрежение, общие усилия и жертвы были забыты.

Тогда королева Мария решила действовать самостоятельно. Она занялась помощью тем Романовым, которые находились на побережье Черного моря и к которым поэтому можно было добраться по воде и переправить их в Румынию. Вдовствующая императрица Мария, мать Николая II; две ее дочери, Ксения и Ольга, с семьями; великий князь Николай Николаевич, бывший главнокомандующий русскими войсками, и его брат с семьями находились в Крыму, где всех поселили в одном доме. До немецкой оккупации южных провинций России они терпели ужасные лишения; их пощадили лишь случайно, чудом.

По рассказам, командир отряда матросов-большевиков, которые сами вызвались охранять моих родственников, много месяцев, никем не подозреваемый, вел чрезвычайно умную и опасную двойную игру. Видимо, для того, чтобы сохранить доверие своих подчиненных, он старался обращаться с пленниками как можно грубее. В то же время он защищал их от гораздо более тяжелой участи. В начале лета 1918 года, когда, после подписания договора в Брест-Литовске, германские войска дошли до Крыма, он признался пленникам в своем замысле и вернул им все ранее конфискованные драгоценности и ценные вещи.

Впрочем, такая романтическая история не совсем соответствует действительности. Матрос-революционер, охранявший членов императорской семьи, собирался выдать их на казнь лишь представителям верховной власти. Он боялся: если допустит, что пленников казнят по приказу мелкого, провинциального севастопольского совета, центральные власти обвинят его в узурпации их права на мщение, и ему придется дорого заплатить за свою ошибку. Если он и спас моих родственников, то не по доброй воле. Судя по свидетельствам очевидцев, он ужасно боялся наступления немцев.

Германские власти предложили моим родным защиту и выразили готовность помочь вдовствующей императрице добраться в Данию, к ней на родину, но их помощь с негодованием отвергли, ведь в то время война еще не закончилась. Затем офицеры царской армии добровольно вызвались охранять вдовствующую императрицу и великого князя Николая Николаевича, своего любимого военачальника. Таким образом, узники благополучно пережили промежуток между отходом германских войск и прибытием союзников. Именно в то время, когда оживились подонки из местного населения, рассчитывая на грабежи и убийства, королева Мария распорядилась доставить членов семьи Романовых в Румынию.

Еще несколько наших родственников оставались к востоку от Черного моря, на Кавказе: великая княгиня Мария Павловна, вдова моего дяди великого князя Владимира Александровича, и два ее сына, Борис и Андрей. Королева Мария предлагала им добраться до побережья, после чего собиралась вывезти их в Румынию. Однако первая группа, чувствуя себя в сравнительной безопасности под охраной своей гвардии и не желая покидать Россию, отказалась от приглашения румынской королевы. Великая же княгиня Мария Павловна много раз откладывала свой отъезд, опасаясь тягот путешествия. Наконец, все они покинули Россию, но вынуждены были уезжать в гораздо большей спешке.

Мы с нетерпением ждали обещанной оккупации союзными войсками северного побережья Черного моря. Родители мужа не могли покинуть Киев, и мы очень беспокоились за них, ведь немцы давно ушли оттуда. В то время сообщение с Киевом было настолько затруднено, что им пришлось ждать, пока союзники очистят область и позволят им уехать. Мы ждали, что они приедут к нам в Бухарест, где мы наконец снова сможем оказаться вместе. Но союзники медлили с оккупацией, потеряв много драгоценного времени. Французы оккупировали Одессу нескоро и без большого желания; результат оказался разочаровывающим. Генерал, командовавший операцией, действовал топорно и бестактно; его штабные превышали свои полномочия и оскорбляли местное население, которое относилось к ним с подозрением. Французские же солдаты соскучились по дому; они с ненавистью относились ко всему, что связано с войной; вполне естественно, они не испытывали ни интереса, ни сочувствия к бедам других. К тому времени люди привыкли к кровопролитию, жестокости и ужасам; ничто больше не вызывало их возмущения, их чувства онемели.

Ранее в 1918 году несколько русских офицеров, которым удалось избежать первой волны большевистских массовых казней, собрались на реке Дон, где образовалось ядро будущей Белой армии. Вскоре к ним присоединились беженцы с севера и военные из подразделений, посланных на поддержку румын до революции. Они и многие другие, кто вырвался из-под власти большевиков, не могли вернуться домой, боясь репрессий, пробирались на Дон, кто группами, кто поодиночке. Они перенесли неописуемые тяготы, которые трудно представить в наш современный век. История их подвигов останется нерассказанной и почти совсем неизвестной в остальном мире. Несмотря на свои страдания, они радовались одному: возможности борьбы с красными. Но для борьбы у них почти ничего не было. Они обносились, истрепались. Не хватало ни еды, ни боеприпасов, ни медицинских принадлежностей, а главное – денег. Союзники начали им помогать. Так называемая иностранная интервенция продолжалась два года, но безрезультатно. Однако к этому вопросу мы вернемся позже.

Глава III