Убийство Кирова. Смертельная тайна сталинской эпохи - Гровер Ферр

создать иную версию, новую от начала до конца, по которой Сталин был преступником, который оклеветал и казнил огромное количество невинных членов партии. Чтобы создать эту новую историю, ему пришлось начать с того, чтобы полностью переписать дело Кирова.

Затем Лено цитирует некоторые из ложных утверждений, на которые пошли Хрущев и его сторонники, чтобы убедить более просталинских членов Президиума партии, что все те, кто были признаны виновными в убийстве Кирова, за исключением Николаева, были невиновны, их «подставили». Однако, как мы покажем, Лено все-таки слишком доверчив ко лжи Хрущева. По словам Лено, Хрущев и его приспешники в основном были правы, делая в одном секретном отчете вывод, что Николаев действовал один, хотя они и скрыли многие улики, уничтожили другие и в целом солгали в своем исследовании.

Хрущев сознавал, что полное переписывание Советской истории делало необходимым полное изменение приговоров в деле Кирова. Правильно и обратное: чтобы восстановить первоначальный приговор в отношении подсудимых в декабре 1934 г., процесс по делу Кирова предполагает, что обвиняемые в делах о заговорах, которые последовали за ним – процесс Московского центра в январе 1935 г., Кремлевское дело 1935 г., три московских «показательных» процесса 1936, 1937 и 1938 гг. и процесс по делу Тухачевского в июне 1937 г. – могли вполне быть виновными. Поскольку все три «показательных» процесса вовлекли Льва Троцкого, это увеличивает вероятность того, что Троцкий мог тоже быть виновным. Это также наводит на мысль, что другие партийные лидеры, которых судили и казнили на закрытых процессах, или хотя бы немногие из них тоже могли быть виновными.

Короче говоря, вся постхрущевская парадигма Советской истории, которую мы здесь называем, краткости ради, «антисталинской» системой взглядов или, проще, «антисталинской парадигмой», находится под угрозой из-за расследования дела об убийстве Кирова, при этом некоторые из ее опорных «фактов» сомнительны и не внушают доверия. Это вызвало бы переоценку одной из крупных исторических фигур 20-го столетия, Иосифа Сталина, и, следовательно, всей истории Советского Союза, в которой Сталин и период его власти являются очень важной частью.

Перемена парадигмы такого масштаба поколебала бы любую академическую дисциплину. Можно утверждать, что особенно угрожающим это было бы в такой явно политически перегруженной области, как исследование коммунизма, жизненно-важной частью которого неизбежно является Советская история. Наверно, неудивительно, что немногие ученые желают столкнуться лицом к лицу с перспективой отстаивать такие изменения. Как мы утверждаем в настоящем исследовании, в своем «Введении» Лено уверяет своих читателей в том, что он непреклонный антикоммунист и антисталинист, несмотря на то, что он и делает вывод, что в этом конкретном случае Сталин невиновен, поскольку не отдавал приказа убить Кирова.

То, что Лено почувствовал необходимость опубликовать то, что можно было бы назвать заявлением о его «политической надежности» только потому, что он пришел к выводу, что совокупность улик показывают, что Сталин не совершал определенного преступления, в котором его подозревали другие, и несмотря на то что и Советский режим под руководством Горбачева, и Российское правительство с тех пор согласны в этой оценке, свидетельствует о напряженной политической и моральной атмосфере, окружающей практически любой вопрос истории сталинского периода.

Дело об убийстве Кирова – это одна из небольшого числа кардинальных и, таким образом, «актуальных» проблем в Советской истории. Среди других таких проблем: Московские процессы, «Большой террор» (известный также под более точным названием «Ежовщины») и «Закрытый доклад» Никиты Хрущева перед XX партсъездом в 1956 г. Все эти события неразрывным образом связаны с «делом Кирова».

Конечно, есть и другие важные события в Советской истории этого периода, такие как коллективизация, голод 1932–1933 гг., Пакт Молотова-Риббентропа и бойня в Катынском лесу, которые не связаны с делом Кирова, за исключением того момента, насколько все они касаются сталинского руководства. И тем не менее убийство Кирова является фундаментальным для нашего понимания как элитарной, так и массовой политики 1930-х годов в СССР и фактически судьбы самого социализма.

Мнение, что Киров был убит «убийцей-одиночкой» и, следовательно, Сталин ложно обвинил всех остальных из тех, кого обвинили в соучастии и заговоре, является фундаментальной частью антисталинской системы взглядов. Это, в свою очередь, означает, что многие люди – некоторые из них влиятельные в науке и даже в политике и средствах массовой информации – будут недовольны любыми исследованиями, которые усомнятся в этой системе взглядов, невзирая на доказательную базу таких исследований. Историческая легитимность не только России, но и других постсоветских государств строится на очернении сталинского периода и на определенных основных событиях, на которые ссылаются, чтобы оправдывать это очернение. Идеология антикоммунизма, всегда восторженно поддерживаемая по очевидным причинам мощными капиталистическими силами, также связана с очень отрицательной трактовкой всякого рода коммунизма, особенно сталинского.

Поэтому неудивительно, что ученые остерегаются делать выводы, которые окажутся непопулярными в важных кругах. Могущественные научная, экономическая и политическая элиты, элита средств массовой информации и другие влиятельные элиты решительно настроены поддерживать негативные исторические представления о Сталине и Советском Союзе его эпохи. В то же время нет соответствующих влиятельных заинтересованных людей, который могли бы спокойно, а тем более благосклонно рассмотреть более положительные трактовки. Очевидно, что нет влиятельных заинтересованных групп, которые поддержали бы объективное исследование, чтобы узнать правду с помощью лучшей методики, «а там уж как получится».

При рассмотрении с этой точки зрения возможно менее удивительно, чем это могло бы быть в противном случае, что до настоящего исследования ни один ученый никогда не подходил к данным первоисточникам в деле по убийству Кирова объективно и не решал это дело, словно это была просто еще одна историческая, хотя и захватывающая, задача. Каковы бы ни были их причины, но ни Кирилина, ни Лено не сделали этого. Улик, которые они сами приводят, – не говоря уже об очень большом количестве данных из первоисточников, которые им бесспорно известны, но которые они просто опустили, – достаточно для доказательства того, что их выводы неправильны. На основании этих доказательств просто не может быть никаких сомнений, что Киров был убит в результате заговора подпольных террористов-зиновьевцев.

Наш анализ. Данное исследование начинается с подробного обзора двух самых недавних научных исследований дела Кирова – Кирилиной и Лено. Эти две книги также единственные, авторы которых получили допуск к многим первоисточникам и обращаются к ним. Ни одно исследование дела Кирова до Кирилиной не могло воспользоваться первоисточниками, которые были обнародованы после распада Советского Союза в 1991 г.

Мы посвящаем гораздо больше внимания исследованию Лено 2010 г., потому что оно все-таки новее, а, кроме того, гораздо полнее. Лено переводит целиком или обычно частично большое количество важных исходных документов. Лено также откровенно обращается к книге Кирилиной.