Российский колокол № 7-8 2020 - Коллектив авторов

кто должен. Кого ангел манит.

Не удержишь. Успеть прокричать бы: «Прощай».

Мы беспечные, сильные. Непобедимы.

В личном мире и Бог себе каждый, и даже пророк.

До тех пор, пока сами и близкие нам – невредимы,

До тех пор, пока нет перекрёстка дорог.

Распланировав жизнь, ждём бесспорной отдачи,

Завтра, отпуска, шанса, любви, Новый год.

Забывая о том, что, возможно, всё будет иначе,

Лишь одно постоянно: закат и восход.

И единственно мудрое: переключиться

За секунду, за миг, за мгновенье – на вдох…

До того, что случится. А может, ещё не случится.

В тишину, где душе улыбается Бог.

«Точка на белом листе – словно пора…»

Точка на белом листе – словно пора,

Через которую больше не слышно дыхания.

Точка в сети, а за нею мерцанье курсора –

Воздуха нет. В тишине только смех мироздания.

Знаешь, я раньше боялась тех белых листов,

Что застилают глаза, предлагая надежду.

Pix называют по-разному: кто-то – любовь,

Кто-то – истерика. Правда, как водится, между.

Может, я стала взрослей (зачеркну «или старой»),

Может, мудрей (зачеркну «или едко циничной»),

Только теперь чистый лист называю я Марой:

Что не проявлено, властвует в нас безгранично.

Можно отбросить его, обозвав белым прахом,

Можно повесить на стену, чтобы молиться.

Суть же одна: чтоб встречаться со страхом,

Нужно сначала ему покориться.

В чистом листе есть своё уникальное знание,

Что бы для нас пустота его ни означала,

Точка на нём – только точка в конечном сознании:

То, что конец – это новое имя начала.

«Январь мой слякотный, озябший, мокрый…»

Январь мой слякотный, озябший, мокрый,

Снег то придёт, то утечёт опять,

И стылый ветер дребезжит по окнам,

То плюс, то минус – как тут не устать!

А город дышит: смогом с облаками,

Пролитым маслом, солью на ногах.

А город слышит… камнем. И веками

Мечтает замком стать на облаках.

Живущие его не замечают.

Ушедшие кивают: «Се ля ви!»

И город опускается, дичает,

Асфальтом улиц просит о любви.

Вот почему асфальт наш полон трещин!

И каждый вечер я в душе молю,

Молю мужчин, но больше даже женщин:

Скажите городу: «И я тебя люблю…»

«Я хочу научиться любить этот город…»

Я хочу научиться любить этот город

Через слякоть и вой сквозняков,

Чтобы город служил мне надёжной опорой,

Даже если набью синяков.

Даже если заплачу, в углах потеряюсь,

Он зажёг бы мне все фонари,

Вывел ближе к метро и сказал: «Извиняюсь!

Вот, кондитерской слёзы утри».

Чтобы город меня принимал в лоно улиц,

Принимал всю, такую как есть.

Чтобы вдохам, с его атмосферой целуясь,

Он шептал: «Как я рад, что ты здесь».

Мне по сердцу пришлась бы такая взаимность,

Ведь для этого мы рождены –

Научиться менять просто гостеприимность

На уют к тем, в кого влюблены.

«Бывают люди как осколки…»

Бывают люди как осколки:

Без боли рядом не пройдёшь,

Слова их резки, чувства колки,

А в жестах дрожь.

Обрежут взглядом, не заметив,

Лицо бесстрастное на вид…

Внутри же плачут, словно дети,

Почти навзрыд.

И ты… Бывает, шутишь жёстко,

Обидно. Впрочем, не виню:

Когда твоя душа из воска,

Не стоит подходить к огню.

Огонь дробится в острых гранях,

Их есть возможность опалить…

И вероятность то, что ранит,

Обратно воедино слить…

«Её называют жестокой, слепой и грязной…»

Её называют жестокой, слепой и грязной,

Суют её в клетки, загоны, засовы, тиски.

Её заставляют мучиться от тоски

И признают ненужной и несуразной.

Её проверяют на истинность и ГМО,

Ей то стелют в хоромах, а то на нарах.

Ей выжигают номер порядковый или клеймо,

Ей то кричат – малолетка, то – перестарок.

Она же молча сносит любую боль,

Любой каприз, причуду, порок и фетиш,

Покорно следуя след в след за тобой,

Пока наконец ты её заметишь.

Но стоит остаться с ней один на один,

Сплетни и слухи уже ничего не стоят:

Ты ей и раб, и равный, и господин,

Шепчешь в слезах имя её святое:

Любовь…

«Ночь. Снова два. В башне многоэтажной…»

Ночь. Снова два. В башне многоэтажной,

Словно в гнезде, где полёт только вниз,

Лбом опираюсь о взгляд эпатажный

В жалящих стрелах чёрных ресниц.

Город несётся током по венам,

Красным потоком машин, стоп-огней.

Хочется чувственно, о сокровенном,

Петь и играть о любви и на ней…

Но я молчу, вновь в плену поцелуя.

Лечь и истечь бессловесной мольбой:

Будь, огради, защити, я ревную

К дому, где ты остаёшься собой.

Руки твои могут только присниться,

Пальцы ласкают экран, а не плоть –

Там, по ту сторону, Бог многолицый,

Там – твоя сущность. Не перебороть.

Не одолеть. Ни молитва, ни свечи…

Яд поцелуев день ото дня

С каждым мгновеньем всё больше калечит

И забирает всё больше меня.

«Я прошлась по мирам. Все земные миры…»

Я прошлась по мирам. Все земные миры,

Ввысь и вверх, там, где дэвы и боги,

Вниз, где демоны. Не осталось дыры,

Где бы я не обила пороги.

Я искала тебя. Среди тысячи лиц,

Среди крыльев, фигур, силуэтов,

Среди запахов амбры