Мой грозный фитнес-босс - Анна Измайлова

Соня на повороте чуть недопереносит вес, край кроссовка находит не площадку, а воздух. Я успеваю увидеть это в доли секунды: стеклянный взгляд «щас упаду», плечо уходит, корпус накреняется.

Я двигаюсь. Это привычно — тело реагирует раньше, чем голова выдает команду. Два шага — и она уже в моих руках: левую руку завожу под лопатки, правой фиксирую локоть. Вес — лёгкий, тёплый, живой. Она врезается грудью, пахнет чем-то сладким, ванильным.

— Поймала… — выдыхает и тут же исправляется, глядя на меня снизу вверх: — Поймали.

Зал на секунду «подвисает» и тут же оживает смешками. Лера, не теряя ритма, хлопает два раза: «Продолжаем! Соня — всё ок!»

Я ставлю её на ноги, проверяю взглядом — глаза в фокусе, колено цело. Она держится уверенно, ладонь ещё лежит у меня на предплечье, и в этот момент мы одновременно понимаем, насколько близко стоим. Музыка давит в уши, но я слышу её дыхание — короткое, взволнованное.

И я вижу её вгляд. Не «жертва пончиков», не «не отвлекайте меня, я бухгалтер». Огонь. Чистый, живой, дерзкий. Человек, который злится, что не получилось — и уже хочет попробовать ещё.

— Это не упражнение «обнимашки», — говорю ровно, отпуская шутку, чтобы снять лишнее напряжение.

— По вам не похоже, что вы против, — отвечает она слишком быстро, и тут же прикусывает губу, будто сама испугалась своей смелости.

— Уверен, что за «обнимашки» у нас Лера отвечает, — киваю на тренера. — А я — за то, чтобы ты стояла на ногах.

— Уже стою, — она отнимает ладонь, расправляет плечи. — Давайте дальше.

Это «давайте дальше» мне нравится больше всех её шуток вместе взятых. Я подбираю степ ближе к центру, уменьшаю высоту ещё на один кубик.

— Пять минут лёгкого шага, — говорю Лере. — Потом растяжка и вода. На сегодня достаточно.

Лера кивает. Соня встаёт, пробует ещё раз. На этот раз — чище.

Сбоку что-то мигнуло — админ Рита держит телефон вверх, снимала момент «спасения». Я бросаю взгляд: «Выключи». Она виновато опускает камеру. Поздно. Я знаю, как быстро у нас всё разлетается по интернету: двадцать минут, и весь район уже «видел».

Двадцатая минута подходит, Соня спрыгивает на пол, дотягивается до бутылки. Щёки горят, глаза — тоже. Я подхожу, проверяю голосом:

— Голова не кружится?

— Всё ок, — она делает пару глотков, промахивается крышкой — руки дрожат. — Немного… ну… вы меня неожиданно поймали.

— Ты упала — я поймал, — пожимаю плечами. — Это вся магия.

— Магия, — фыркает. — Угу.

И тут у меня на телефоне одновременно начинают прыгать уведомления. Сначала чат «Ресепшн», потом «Маркетинг», потом «Pulse Family». Я краем глаза вижу первое превью: видеоролик, на котором я ловлю Соню; подпись:

«Наш горячий босс не только строгий, но и спасатель #pulse #утро #тренировка».

Десять сердец, двадцать, сорок. Видео расходится, как кофе в понедельник.

— Супер, — сухо говорю себе под нос. — То, что мне было нужно.

— Что? — Соня заглядывает на экран, и я автоматически закрываю телефон ладонью.

— Ничего, — отрезаю. — Тренировка окончена. В душ и можно завтракать. Без «дешевого топлива».

Она улыбается искоса, явно понимая, что случилось что-то интернетное.

— Так и знала, что вы — хайп, — говорит. — Осталось мне только мем с колбасой дорисовать.

— Попробуй — уволю, — отвечаю в тон. — Молодец, что не бросила упражнение после падения.

Она моргает и отворачивается к Лере — растягивать квадрицепс.

Телефон снова вибрирует: «Кирилл, это как раз тот контент, о котором мы мечтали! — пишет маркетолог. — Растёт охват, люди пишут “как записаться к вашему управляющему”». Я закатываю глаза. Вот уж «мечта».

Я делаю шаг назад, ещё один и ощущаю, как внутри начинает раскачиваться знакомое, неприятное слово: «слухи». Я умею с ними работать, но ненавижу. Они липкие, как сироп, и быстро портят вкус ко всему. А здесь ещё и пересечение «работа/личное», которое я для себя закрыл много лет назад.

Глава 5

Соня

Если войну нельзя выиграть, её можно хотя бы красиво оформить. Я решила, что моё оружие — сахарная артиллерия.

Утро началось с того, что я вошла в бухгалтерию как Санта-Клаус, только вместо мешка с подарками у меня была огромная коробка пончиков с глазурью. Тёплых, мягких, с дыркой посередине как у меня в душе после вчерашней тренировки и утреннего степа.

— Народ, — торжественно объявила я, ставя коробку на подоконник, — объявляю день солидарности с углеводами.

Таня из налоговых вычетов подняла голову от деклараций, посмотрела на пончики так, будто вот-вот их съест. Все разом.

— Сонь, ты крутая, — выдохнула она. — Нам же нельзя, у нас теперь режим. Лавров же…

— Лавров — у нас управляющий, а не психолог, — отрезала я. — Объясняться ему я не собираюсь. А это, — открыла крышку, и запах ванили, жареного теста расползся по кабинету, — акция протеста. Против дискриминации к вкусной еде, сахарного шейминга и всего вот этого ЗОЖ-без-радости.

Пончики лежали рядами: с розовой глазурью, белой, шоколадной, с посыпкой. Маленькая армия счастья. Я достала маркер, лист А4 и крупно написала:

«Сладкое — моя зависимость»

Повесила лист прямо над коробкой. Потом подумала и дописала мелким шрифтом:

«и да, я это осознаю и беру ответственность».

— Всё, — удовлетворённо сказала я. — Если что, скажем, что это арт-объект. Мы в модном клубе, у нас инсталляция.

Тут же зашуршали стулья, расправились бумажные тарелки, загорелись глаза. Коллеги толпой подошли к подоконнику, но брали пончики осторожно озираясь.

— Он же нас убьёт, — прошептала Юля из зарплат. — Если увидит.

— Он увидит, — мрачно сказала Таня. — У него шестое чувство на калории.

— У него какое-то обострённое чувство долга, — поправила я. — А у меня обострённое чувство, что жизнь коротка.

Я выбрала себе пончик с белой глазурью и разноцветной крошкой, откусила и на секунду поняла, что это лучше, чем медитация. Сахар ударил по мозгу, пухлое тесто растаяло на языке. Для полного счастья не хватало только того, чтобы меня не мучали мышцы после вчерашнего «ещё десять, Соня».

В чате «Бухи — наши» тут же появились первые мемы.

Юля скинула картинку: кот, сидящий на горе пончиков, и подпись: «Я ушла в отрыв, не ждите обратно». Таня отправила фотку