Газовый убийца. История маньяка Джона Кристи - Кейт Саммерскейл

Британию их приехало несколько тысяч, когда Закон о британском гражданстве 1948 года дал им право жить и работать в стране. Многие из них селились в Ноттинг-Хилле, где Браун жил со своей семьей.

Когда Браун купил дом десять на Риллингтон-плейс в 1950 году, Редж и Этель Кристи были единственными жителями дома. Пожилой мужчина, занимавший комнаты на первом этаже, съехал, а Тима Эванса только что повесили за убийство жены и дочери. По закону Кристи имели право снимать жилье по той цене, которую они платили с 1938 года: двенадцать шиллингов и девять пенсов в неделю за три комнаты и пользование садом. Браун воспользовался другими правилами, которые были введены для жилья с мебелью, и брал с новых жильцов в три раза больше – по два фунта в неделю за одноместную комнату, где были кровать, шкаф, кувшин и таз, пара стульев, сковорода, кастрюля, противень, чайник, еще кое-какая посуда и столовые приборы20. В гостиной первого этажа была газовая горелка, но остальные жильцы сверху делили между собой кухню на площадке между первым и вторым этажом, а еще все, включая семью Кристи, пользовались туалетом на заднем дворе.

Редж Кристи терпеть не мог жить рядом с чернокожими21. Он жаловался местному санитарному инспектору на «грязные привычки цветных» наверху, и ему было противно видеть белых женщин, которые посещают жильцов его дома. В 1951 году полиция Ноттинг-Хилла вывела двух жильцов с верхнего этажа по лестнице дома десять, арестовав их по обвинению в краже буханки хлеба и пачки маргарина из соседней пекарни22. Один из мужчин протестовал против своего ареста.

– Я изучаю экономику, – сказал он полицейским, – и преследование цветного населения.

Однако Кристи поздравил сотрудников полиции, когда они выводили подозреваемых из дома:

– Пора уже кому-то из вас разобраться с этими сволочами, ребята.

На допросе в конце марта 1953 года Чарльз Браун рассказал, что Редж Кристи последний раз платил за квартиру 5 января. По словам Брауна, в тот день он передал Реджу мешок цемента, ведро песка и банку побелки, с помощью которых, как утверждал Кристи, он хотел заделать дыру в стене на кухне. В пятницу 20 марта Браун пришел получить деньги, которые Кристи задолжал ему уже за несколько недель, и обнаружил там ирландскую пару. Эти незнакомцы сказали, что Кристи уехал днем раньше, сдав им свою квартиру на ближайшие три месяца. Браун сообщил ирландцам, что Кристи не имеет права пересдавать комнаты кому-либо, после чего они согласились покинуть дом. Затем он попросил одного из жильцов верхнего этажа по имени Бересфорд Браун вычистить и прибрать кухню Кристи.

Бересфорд Уоллес Браун, усатый джазовый музыкант сорока трех лет, совершил шестинедельный круиз с Ямайки в Великобританию на французском «банановозе» в 1950 году и теперь работал на молочной ферме в районе Шепердс-Буш. Полицейские, бравшие показания, записали его второе имя как «Дюбуа» – возможно, он назвал свое среднее имя, и их смутил его акцент.

Он рассказал, что наткнулся на трупы, когда пытался повесить полку для своего транзисторного радиоприемника, чтобы слушать музыку во время работы. По его словам, он простучал стену, чтобы найти место для крепления кронштейнов, и заметил, что она полая.

– Тогда я подумал, что там должна быть дыра. Я вышел на улицу и посмотрел, как дом выглядит сзади. Я пришел к выводу, что в углу кухни наверняка есть что-то вроде погреба.

Он вернулся в дом, снял бумагу со стены кухни и увидел дыру в деревянной панели за ней.

– Я пошел в свою комнату и взял фонарик, – сказал он. – Я посветил в дыру и увидел, что это погреб, а еще увидел голую человеческую спину.

Он попросил Ивана Уильямса, двадцатидвухлетнего носильщика, жившего на втором этаже, спуститься и тоже посмотреть. Уильямс посветил фонариком в отверстие и сказал, что тоже видит тело. Они позвонили в полицию из телефонной будки на углу Ланкастер-роуд.

Гражданская жена Бересфорда, Лина Луиза Стюарт, рассказала полиции, что за несколько недель до отъезда Кристи она часто видела, как он разливает дезинфицирующее средство в коридоре и под эркерным окном на улице. По ее словам, 3 января он открыл ей входную дверь, когда она направлялась в клинику со своей двухнедельной дочкой. «Какая милая кроха, – заметил он, проявив редкое дружелюбие, – жаль, миссис Кристи тут нет и она не может ее увидеть». В последний раз Луиза видела Этель Кристи в начале декабря, незадолго до рождения своей дочери.

Франклин, брат Луизы, работавший железнодорожником и живший на верхнем этаже в одной комнате со своей женой Эми, рассказал сотрудникам полиции, что тоже замечал, как Кристи разбрызгивает дезинфицирующее средство в коридоре. Он вспомнил, что в феврале он и Кристи обсуждали плохое состояние туалета. По мнению Стюарта, туалет был слишком грязным, чтобы им можно было нормально пользоваться. Кристи сказал ему, что его жена в Галифаксе ухаживает за больной сестрой.

– Он сказал, что она счастлива там, где находится, – передал его слова Стюарт, – хотя ей бы очень хотелось вернуться к нему.

Сирил Эдвардс, живший с женой и ребенком на втором этаже, в гостиной, рассказал, что они с женой заметили неприятный запах в доме, о чем сообщили хозяину. С Кристи его мало что связывало.

– Я не был с ним особенно дружен, – сказал он, – потому что, скорее всего, он не любил цветных людей.

Его жена Сильвия Эдвардс, портниха, переехавшая в Лондон с Ямайки в 1951 году, сказала полицейским:

– Семья Кристи вообще никогда со мной не общалась.

Всем жильцам дома десять сообщили, что они должны съехать в выходные, чтобы полиция смогла обыскать все здание. Одна из семей сказала, что уже собиралась уезжать: «Мы не могли выдержать здесь больше ни дня». Но для остальных это стало потрясением. В газете «Кенсингтон пост» за ту неделю было напечатано всего два объявления о сдаче жилья, в тексте которых специально было указано, что хозяева не сдают чернокожим и ирландцам23. Комната в Уиллесдене сдавалась «только британцам», комната в Эрлс-Корте – «только англичанам», но жильцы понимали, что им, скорее всего, откажут в большинстве домов по объявлениям на страницах «Пост». Одна дружелюбная реклама гласила: «Цветные люди, зачем вам унижаться?» – такой вопрос задавала «Афро-вест-индская служба», предлагая комнату за два фунта в неделю в доме на западе Лондона. Чернокожие мигранты сталкивались с тем, что им приходится переплачивать за жилье. Кроме того, в отсутствие каких-либо законов против расовой дискриминации им регулярно отказывали в приеме на работу, не пускали в клубы и пабы, оскорбляли на улице.

Через два