Юность на экране. Репрезентация молодых людей в кино и на телевидении - Дэвид Бэкингем

сезоне перед тем, как навестить Комбо, Лол смотрит рождественский эпизод сериала «Жители Ист-Энда», где героиня Полин Фаулер приходит к Грязному Дэну в тюрьму. Исторический материал здесь уже менее политизированный, нежели в фильме, он также способен вызывать ностальгию и задавать контекст происходящему.

Даже в финальном эпизоде, где кадры возвращают нас к расизму начала восьмидесятых годов и сценам из оригинального фильма, это кажется не столько изображением «состояния нации», сколько напоминанием о мотивах, которые приводят Милки к убийству Комбо. (Сам он этого не делает, но, судя по всему, после нападения он пообещал семье, что отомстит. И мы снова возвращаемся к мысли, что прошлое не всегда можно забыть или простить.)

Особенно сильно прошлое влияет на историю Лол, за которой мы пристально следим в первых двух сезонах. Призрак Мика, отца Лол, преследует дочь сродни маньяку – она постоянно слышит его хриплое дыхание и видит его бороду. Попытка Лол найти спасение в религии терпит крах, когда он садится на церковной скамье позади нее. В сценах, где врачи промывают желудок Лол после попытки самоубийства, мы видим множество быстро сменяющих друг друга образов – некоторые из них довольно абстрактные и пугающие, но большинство представляют собой воспоминания о событиях, которые мы сами видели в предыдущих сценах. Только после этого «очищения» или даже «изгнания» воспоминаний она воссоединяется с Вуди. Второй сезон – это возможность «пересмотреть» воспоминания и для Лол, и для зрителя.

Если фильм «Это – Англия» можно рассматривать как своего рода историю «вступления в возраст», то три сезона сериала предлагают более сложные, многогранные размышления о течении времени и об опыте молодых людей, осваивающих взрослую жизнь. Конечно, эти отличия во многом обусловлены форматом. Фильм длится полтора часа; это довольно емкое повествование, сосредоточенное на одном главном герое. Девять часов телесериала позволяют увидеть гораздо более разнообразный и разветвленный сюжет, при этом сам сериал тщательно продуман и выстроен. Такой характер повествования помогает понять, что «вступление в возраст» – это скорее длительный процесс, чем нечто окончательно достигнутое [10]. Далее я расскажу о том, к каким социальным и политическим последствиям привели эти различия как в случае фильма, так и в случае телесериала.

Артхаус и соцреализм

Фильм «Это – Англия» и в целом творчество Медоуза можно соотнести с различными традициями соцреализма в британском кино. Их история начинается с документальной традиции тридцатых годов, фильмов о «социальных проблемах» пятидесятых и «кухонных драм» шестидесятых, а также так называемого брит-грит[57] девяностых. Эти фильмы часто воспринимаются как олицетворение британского кино, хотя следует подчеркнуть, что соцреализм (как бы мы его ни определяли) остается довольно маргинальным методом в контексте британского кинопроизводства и кинопоказа. Таких фильмов по-прежнему мало: они снимаются независимыми режиссерами, с ограниченным бюджетом и лишь в редких случаях приносят большие кассовые сборы [11].

В работах Медоуза, безусловно, есть элементы, напоминающие фильмы Кена Лоуча и Майка Ли, телевизионные драмы Алана Кларка[58]. Однако его работы можно рассматривать как часть более широкого направления в современном британском кино, которое в равной степени обязано как артхаусу, так и соцреализму [12]. Этот более «поэтический» реализм, представленный такими режиссерами, как Линн Рэмси, Андреа Арнольд, Павел Павликовский и Джоанна Хогг, менее озабочен открытыми политическими посланиями и старается избегать дидактического подхода Кена Лоуча. Многие из этих фильмов так или иначе посвящены проблемам наркомании и алкоголизма, домашнего насилия, бедности и миграции, но акцент в них сделан на образах и эмоциональной составляющей: здесь есть лирическая «неоднозначность», которая выходит из логики повествования, темы и героев.

Аналогичным образом в фильме «Это – Англия» и в последовавших за ним сезонах сериала есть моменты, где темп повествования замедляется в пользу более медитативного или образного подхода. Операторская работа и музыкальное сопровождение играют здесь гораздо более важную роль, чем действие или диалог. Одним из приемов Медоуза становится его авторский монтаж, и, хотя он часто динамичен (товарищеский футбольный матч, вечер караоке, драка анархистов), находится место и спокойным, медитативным съемкам (обветшалые дома, пустынные пейзажи или короткие флешбэки к предыдущим сценам). Эти моменты сопровождаются умело подобранными (более или менее известными) песнями того периода, но, кроме этого, Медоуз прибегает к инструментальной музыке, иногда написанной специально для фильма (особенно стоит отметить работы пианиста и композитора Людовико Эйнауди).

Конечно, соцреализм и артхаус – это не антиподы. В работах режиссеров Лоуча и Ли, а также в более старой традиции британской документалистики (например, в фильмах Хамфри Дженнингса), безусловно, есть моменты, пробуждающие в нас лирические, созерцательные настроения. Как я уже говорил, фильм «Это – Англия» имеет явный политический подтекст – хотя в этом смысле он, пожалуй, выделяется среди работ Медоуза. Тем не менее это не означает, что другие его картины аполитичны: скорее в них отсутствует дидактика. Медоуз ни в коем случае не уклоняется от демонстрации разрушительных последствий тэтчеризма, но он не ставит перед собой задачу навязать нам определенную политическую позицию или вовлечь в какое-либо движение. Если сравнить, например, фильм Кена Лоуча «Я, Дэниел Блэйк» (2016) с фильмом Медоуза «Это – Англия», разница будет очевидна: хотя оба фильма рассказывают о людях, живущих в бедности, Лоуч – дидактик и даже пропагандист, чего нельзя сказать о Медоузе. Его политические взгляды выражены не напрямую, а скорее посредством сочувственного, всеохватного взгляда на жизнь рабочих.

Позиция самого Медоуза интересна и даже парадоксальна. Его можно считать самобытным автором – хотя отчасти это объясняется тем, что он, как правило, работал вне мейнстрима коммерческих фильмов, в секторе независимого кино. Он осознанно стал локальным режиссером, работающим на некотором удалении от лондонского кинематографа, и значительная часть его картин автобиографична. Он разработал собственную систему «правил» кинопроизводства, возможно, не такую строгую, как «Догма 95» у датских режиссеров, но тем не менее она наследует эстетике DIY (do-it-yourself, «сделай сам»), которая заметно отличается от эстетики мейнстримного кино. Действие его фильмов происходит в основном там, где он вырос, или в местах неподалеку, а работает он с уже сложившейся актерской труппой (со многими актерами режиссер дружил с детства, а других нашел на локальных воркшопах и кинофестивалях). Во время съемок актеры фактически живут вместе, поэтому большая часть диалогов была создана путем импровизации. Медоуз любит снимать фильмы быстро и предпочитает работать со сравнительно небольшим бюджетом – действительно, на протяжении всей своей карьеры он наряду с полными метрами снимал «безбюджетные» короткометражные фильмы на обычную камеру (и даже на мобильный телефон). Значительная часть съемок проходит в жилых домах, и по большей части места, где снимается фильм, выглядят неопрятными и чересчур «обшарпанными». Можно подытожить, сказав, что Медоуз верен правилу